Блумсберийская красавица - [7]

Самое вѣрное средство заставить человѣка смѣяться — это попросить его не смѣяться.

— Начинайте, дружище, отвѣтилъ я, совершенно готовый надорвать бока отъ хохоту.

Онъ началъ.

— Какъ вы думаете, сказалъ онъ, торжественнымъ тономъ:- высокій ростъ имѣетъ большую важность?

Я еще не успѣлъ выговорить: «никакой важности!» какъ онъ уже продолжалъ:

— Думаете вы, что дѣвушка предпочтетъ высокаго человѣка человѣку средняго роста?

Я сказалъ: — что за чепуха!

— Но мы привыкли соединять величіе души и твердость характера съ благороднымъ построеніемъ тѣла. Я полагаю, люди маленькаго роста никуда не годны!

Злосчастный юноша! Какъ онъ себя ненавидѣлъ въ эту минуту!

Чтобы его успокоить, я спросилъ, что у него лежитъ на душѣ.

Онъ поспѣшилъ высказаться.

— Предположимъ, что я желаю кому-нибудь посвятить всю свою жизнь. Вѣдь это благородное желаніе, потому что очень рискованное; но какъ женщина, напримѣръ, приметъ мои слова? Развѣ я могу ей говорить о какихъ-нибудь подвигахъ, о попранныхъ врагахъ, и о побѣжденныхъ опасностяхъ, когда она видитъ, что я едва могу влѣзть на стулъ? Я всегда полагалъ, что женщины любятъ такихъ мужчинъ, которые обладаютъ львиною силою и львинымъ мужествомъ.

— Вы неправы! сказалъ я рѣшительно.

(Я пилъ его шерри и считалъ своимъ долгомъ утѣшать).

— Я правъ! отвѣтилъ онъ. — Я не осмѣлюсь сдѣлать предложеніе женщинѣ! Всякая глядитъ на меня съ презрѣніемъ!

— Есть очень маленькія женщины… началъ я.

— Я не люблю карлицъ! отвѣтилъ онъ гнѣвно. — Посмотрите на Анастасію де-Кадъ — вотъ женщина!

— А! сказалъ:- изъ нея выдетъ даже полторы!

Безуміе шутить въ такихъ случаяхъ. Онъ пришелъ въ негодованіе.

Я поскорѣе принялся превозносить несравненныя прелести Блумсберійской Бобелины, и этотъ маневръ спасъ меня отъ его гнѣва. Онъ смягчился.

— Мой несчастный обморокъ уронилъ меня въ ея глазахъ, меланхолически сказалъ онъ:- но старикъ такъ рванулъ зубъ…

Затѣмъ, вдругъ просвѣтлѣвъ, онъ прибавилъ:

— Какъ она была очаровательна въ голубыхъ полусапожкахъ! Божественна!

— Долли, началъ я убѣдительно:- вы по пустому себя мучите. Развѣ вы до сихъ поръ не знаете, что высокія женщины безума отъ малорослыхъ мужчинъ?

— Не хотите ли еще шерри, Джекъ? Чтожь вы совсѣмъ не пьете? Можетъ, вы предпочитаете кларетъ? Я хочу попросить васъ объ одной услугѣ… Не можете вы какъ-нибудь узнать мысли Анастасіи на этотъ счетъ? Только поскорѣе, Джекъ. Впрочемъ, это совершенно безполезно! прибавилъ онъ меланхолически. — Нечего себя тѣшить мечтами!

Онъ съ томительной тоской поглядѣлъ на меня, ломая свой красивенькіе, прозрачные пальцы.

— A какъ вы полагаете, дружище, много у нея обожателей съ такимъ состояніемъ, какъ у васъ, а? Большой доходъ лучше большаго роста.

Бѣдный крошка привскочилъ на мѣстѣ и вскрикнулъ:

— О, нѣтъ! нѣтъ! ни слова о деньгахъ, Джекъ! Я хочу чистой любви… я жажду… Лучшѣ увѣрьте ее, что у меня ничего нѣтъ, что я безъ всякихъ средствъ… и что я буду для нея трудится… Это придаетъ мнѣ значенія… Но къ чему ласкать себя несбыточными надеждами? Развѣ этотъ безподобный серфимъ обратитъ на меня вниманіе? что я передъ ней?

— У васъ очень интересный видъ, Долли, сказалъ:- и вы напрасно такъ отчаяваетесь.

Любовь Долли, медицина и домашнія междоусобія съ хозяйкою совершенно поглотили все мое время, и завалили меня до горла работою. Кромѣ того, постоянные обѣды съ Долли изнѣжили мой нравъ; человѣкъ, подобный мнѣ, долженъ привыкать обѣдать; ежедневные обѣды развиваютъ въ немъ легкомысліе и безумную самонадѣянность.

Мой бѣдный крошка не могъ обойтись безъ меня ни минуты. Вѣчною темою вашихъ разговоровъ была прекрасная Анастасія; меня уже начинало тошнить при ея имени.

Невозможно себѣ представить ничего безпомощнѣе этого влюбленнаго карапузика! Разъ я засталъ его въ сокрушеніи; онъ испускалъ какіе-то жалобные горловые звуки, похожіе на болѣзненное воркованье, и промучившись надъ нимъ съ часъ, я выпыталъ наконецъ, что его преслѣдуетъ мысль о разорванномъ платьѣ красавицы.

— Что она должна думать обо мнѣ? стоналъ Долли. — Я не смѣю идти туда, не смѣю ей показаться на глаза! Господи! Еслибы я могъ послать ей какой-нибудь подарокъ, а?

— Отчего жь не послать, Долли?

— Вы думаете, это позволительно? вскричалъ онъ, и лицо его просвѣтлѣло. — Но я не знаю… я не умѣю покупать, ни выбирать, Джекъ…

— Я выберу и куплю за васъ, хотите?

Онъ совершенно повеселѣлъ.

— О, какъ вы милы и добры, Джекъ! Я никогда, никогда не забуду этой услуги!

Подарокъ былъ купленъ и отправленъ при умномъ и любезномъ письмѣ (моего сочиненія) въ Блумебери-скверъ.

Гусиный гоготъ и смятенное маханье крыльями, когда собака врывается въ среду гусинаго стада, можетъ дать слабое понятіе о томъ шумѣ, который поднялся у де-Кадовъ при полученіи нашей посылки, Долли не былъ у нихъ недѣлю. Они уже стали забывать о мелькнувшей надеждѣ. Мистриссъ де-Кадъ назвала уже Долли карликомъ, Бобъ грозился его изувѣчить, и прекрасная Анастасія выражала въ нему полнѣйшее презрѣніе.

Но теперь надежда засіяла снова, и засіяла болѣе яркимъ свѣтомъ.

На семейномъ совѣтѣ рѣшено было снабдить Боба деньгами и поручить ему пригласить меня на товарищескій обѣдъ въ ресторанѣ. Онъ долженъ былъ подпоить меня и выпытать у меня всю подноготную о Долли.