Блудница (ЛП) - [9]

– Служба начнется через сорок пять минут, – сказал Теодор, поднимаясь из-за стола. – Я могу одолжить тебе куртку.

– Сэр, – ответил Калеб, – спасибо за предложение, но сегодня я пропущу поход в церковь.

Его отчим остановился и уставился на него.

– Твоя мать будет вне себя, – сказал Теодор и вышел из комнаты.

У Калеба не было никаких планов на день, но он не мог пойти в церковь. Не мог видеть всех этих людей, зная, что они слышали о Джессике, и, гадая, совокуплялся ли с ней кто-нибудь из присутствующих.

Он нуждался в тишине. Облегчение пришло, когда его семья уехала, и дом опустел, но Калеб знал, что часы для него будут тянуться бесконечно. Калеб не мог придумать, чем заняться днем, потому что не понимал, что делать со своей жизнью теперь. Джессика оказалась шлюхой. А он стал никем.

Глава 4

Калеб сказал, что в состоянии заплатить. А ей были нужны деньги.

Даже сама эта мысль казалась ужасной. Недопустимой. Но она никак не покидала голову девушки.

Жизнь в этом месте стоила Джессике всего один доллар. Вот почему она приняла это предложение. Один доллар плюс ее девственность и все достоинство, которое она имела. Один доллар превратил эту сделку в юридически оформленную, так ей объяснили…

Девушка заключила данный договор, так как думала, что это обеспечит ее будущее. Один доллар, единственная ночь – и Джессика сохранит имущество. Тогда она могла бы продать дом с земельным участком – по крайней мере, хоть какая-то польза оттого, что она натворила. Джесс покинет этот город и страну, и не станет вспоминать о нем. Никто и никогда не найдет ее.

Но Джессика не знала об уплате налогов. Этот маленький неприятный сюрприз выяснился позже.

– Это твой дом, но ты потеряешь его, если не выплатишь налоги до конца месяца.

Это было сказано с ухмылкой, и тогда Джессика поняла правду. Как глупа она была. Совершенно слепа.

Еще пять ночей за сорок долларов. Это была вторая сделка. Сумма достаточная для уплаты налога и пени. А что ей было делать? Она уже была продажной. Ее единственный выбор на тот момент заключался в том, чтобы быть шлюхой, владеющей землей, или быть шлюхой «у разбитого корыта». Она остановила свой выбор в пользу участка земли.

Конечно, нельзя продать место, использовавшееся когда-то в качестве борделя. Ни одна уважающая себя семья не захочет здесь жить. Но Джесс думала, что никто не узнает. Она была так глупа. Так наивна.

Возможно, когда-нибудь вспыльчивый холостяк и купит все это, но гораздо дешевле, чем Джессика заработала своим трудом, и тогда она сможет уехать. Но это произойдет только в будущем, через несколько лет. А сейчас налоги за текущий год были уплачены. Еще десять долларов. С таким же успехом могла быть и тысяча. Также существовала перспектива голодной зимы. Даже если она захочет умереть – это будет медленный путь. Джессика не могла голодать, но и не могла лишиться этой ужасной, заброшенной фермы, которой владела, а у Калеба были деньги.

Девушка потратила весь субботний вечер, размышляя об этом. Думая о Калебе. Он не прикасался к ней часто во время ухаживаний, но когда делал это, тело Джессики словно светилось. Его рука на ее запястье – самое простое прикосновение, а она уже дрожала от греховных мыслей.

Калеб целовал ее несколько раз, только потому, что она его просила. Говорил, что это неправильно. Что не мог воспользоваться ею. Но, Боже, эти поцелуи были прекрасны.

В последний раз, прежде чем уехать в Калифорнию, Калеб попытался отстраниться, как только тепло его рта коснулось ее. Джессика притянула его назад, и вцепились пальцами в рубашку мужчины, чтобы удержать рядом. Он успокоился немного, а затем, вдохнув из ее рта, руками обхватил лицо Джесс с такой нежностью, что ее тело, казалось, стало жидким.

Расплавленным, горячим и пульсирующим. И мысль об этих руках на ней снова…

Но руки Калеба больше не прикоснутся так к ней. Они не обхватят ее лицо, не погладят запястья или щеки. Но это по-прежнему были руки Калеба. И она любила их.

Джессика уселась за кухонный стол писать послание. Несмотря на грубый деревянный пол и голые полки на кухне, бумага для писем у нее была отличного качества. У Джесс осталось несколько вещей, которые не были проданы, чтобы заплатить за долги отца, и личные бланки одни из них. Ей очень хотелось выцарапать выбитые инициалы, но это было бы ребячеством. Девушка носила то же имя, несмотря на то, что была совершенно другим человеком.

Джессика заплела волосы и надела шляпу с полями, которая была опущена достаточно низко, чтобы держать лицо в тени. Девушка запечатала письмо в конверт, написала на нем имя Калеба, и отправилась седлать мула Билла.

Было воскресенье. В это время все находились на службе в церкви. Она могла приехать в город, оставить письмо Калебу и уехать, прежде чем кто-нибудь узнает ее.

Через час Джессика привязала мула в узком переулке позади дома Теодора Дарста. Несмотря на прохладную тень от облаков, у девушки на лбу выступил пот. Она не хотела быть здесь. Не желала, чтобы ее вообще кто-нибудь когда-нибудь увидел снова.

Джесс отправляла Билла в город за продуктами, когда им нужен был сахар, мука или кофе. Мелисанда тоже иногда ездила, утверждая, что ее не беспокоили осуждающие взгляды. Но девушка не была в городе несколько месяцев, и внутренний голос уговаривал ее уйти. Это ужасная идея вряд ли стоила риска быть замеченной старым другом. Новым врагом.