Блудная дочь возвращается - [73]

- А кем я была?

- Много кем!

- Ну например! - настаивала я.

- Ты была ламой, - ответил Унцраор.

- Не может быть! Люди не бывают животными, мне это говорил Фаюм! (Я щеголяла в дублёнке из ламы - верх достижения модниц тех лет, и в связи с этим в моих глазах тут же возникло это, хотя и милое, но несуразное существо.)

- Тибетским ламой, дура! - отчётливо услышала я восклицание как бы фыркающего с насмешкой Унцраора.

Унцраор вообще оказался милейшим существом, а никаким не демоном. Хотя и демоны у меня не вызывали страха или отвращения. Он объяснил мне, что если «тыкаться» в одну точку, то и взгляд будет односторонним. Если искать негативные знания в его хранилищах, то и мнение о нём составится как о демоне. Тот, кто ищет только положительное, - увидит в нём демиурга или ангела. Но обращаться к нему следует непредвзято, и тогда он откроется во всех своих гранях и щедро прольёт все накопленные в нём знания. Он чем-то напоминал мне Хлеб из театральной постановки «Синяя птица», которую я сама в детстве смотрела во МХАТе, а потом водила на неё Анку. Такой же толстый и добрый, готовый в любой момент накормить, только не хлебом, а духовной пищей, причём разного уровня. Он терпеливо удовлетворял моё любопытство, когда я расспрашивала о знакомых мне людях и незнакомых богах. Так, любимый мой Фаюм оказался Гермесом Трисмегистом, Меркурием и Тотом в одном лице. Сознаюсь, я была абсолютным профаном в мифологии и истории, и поэтому мне пришлось искать хоть какие-то источники об интересующих меня личностях. Причём для подтверждения правильности моего слышания мне требовались источники вполне вещественные - то есть научные, исторические и письменные. Мне постоянно надо было подтверждать своё «слышание», иначе через некоторое время в мою душу вкрадывались сомнения: не сочиняю ли я сама, то что хочу «услышать», не плод ли всё это моего воображения? В какой же трепетный восторг я приходила, когда полученные мной свыше сведения совпадали с визуальными.

Сейчас я понимаю, что во время ученичества мне специально не давались в руки оккультные книги и эзотерические труды. Ведь даже в те доперестроечные времена* при большом желании их можно было найти. Даже Людмила, дав мне только одну главу из книги Бейли (кажется, это был «Трактат о Семи Лучах»), отказалась дать продолжение под предлогом, что мне ещё «рано». Поэтому теперь я с уверенностью могу заявить: всё, что я узнала, а затем изложила в книгах, назвав это Учением Третьего Луча, было мною «услышано» сверху. Это был дар Небесной Иерархии, совместный труд, в котором на равных участвовали и Гермес, и Унцраор, и я. Мне просто было неоткуда почерпнуть те знания, понятия и откровения, которые давались «сверху». И, безусловно, я отдаю себе отчёт в том, что я никогда не смогла бы столько всего напридумывать, да ещё так, чтобы всё складывалось в стройную систему, в которой все концы сходятся, а одно вытекает из другого. У меня, простой советской гражданки, не обладающей ни философским складом ума, ни навыками углублённого мышления и литературного творчества, ни специальными знаниями, просто фантазии бы не хватило на всё это.

Но тогда всё только начиналось, и умные небесные друзья не пугали меня будущими широкими перспективами. Иначе я, наверное, не стала бы на стезю Служения, а, пока не поздно, дала бы дёру. Я была наблюдательна, охоча до всего нового - и этим пользовались мои покровители, возможно, немного манипулируя мною. Но ведь это не запрещено.

Обо всех своих открытиях я, естественно, докладывала Андрею, отчего он приходил в неописуемый восторг. Между тем он продолжал гнуть свою линию, считая, что я должна бросить «Мосфильм», «этот кладезь мерзости». То ли под влиянием его слов, то ли вследствие моей возросшей чувствительности работа в кино стала для меня мукой. Меня начинало подташнивать, и болел живот (пресловутая «пятёрка»), когда я проходила по подземным коридорам студии. Раздражала фальшь и приклеенные улыбки «творюг» (так мы называли между собой высшее звено деятелей киноискусства - режиссёров, сценаристов), вороватые повадки администраторов и директоров фильмов. В общем, я стала задыхаться в этой атмосфере. Мой уход с «Мосфильма» совпал с уходом из дома. Я собрала чемодан и сказала, что на время переезжаю к родителям. По-видимому, это было лето и Аня была где-то в лагере или на даче - эта проблема была временно снята. Юра донёс мой чемодан до стоянки такси и был внешне достаточно спокоен. А я… Как только такси отъехало и метро Аэропорт осталось позади, я почувствовала вожделенную свободу, ну а оглядываться назад было не в моих привычках.

Я снова вернулась в дом моих родителей на проспект Вернадского, откуда и не выписывалась. То есть имела официальное право проживать на этой площади. Мы с Андреем стали зарабатывать лечением - для меня это не было зовом сердца, и мне не очень хотелось этим заниматься. Но здесь я была ведомая и полностью подчинялась воле Андрея. Он находил пациентов, он же определял - браться за лечение или нет.

Процесс лечения происходил так: мы заключали человека в своё энергетическое кольцо, сажая посередине между нами и как бы прокачивали через него энергию. Такой способ был получен мной по запросу Андрея. Но когда мы начали его применять на деле, я неожиданно поняла, что у каждой болезни есть своя причина, которую можно исправить. Как правило, она кроется в прошлом, и именно в этой жизни, а не в прежних. И только в том случае, если пациент сознательно соглашается, что он был не прав и готов всё сделать, чтобы исправить ситуацию, то клише, которое осталось на тонком теле и явилось причиной болезни, может рассосаться. Тогда и требуется наша энергетическая помощь. Для этого я уводила больного в прошлое, где послышанию искала момент, когда возникло клише. К сожалению, далеко не всегда пациент на самом деле соглашался, что был не прав, а чаще делал только вид. И тогда лечение только на время облегчало его состояние, а далее следовал рецидив, быстро приводивший к печальному исходу.