Блудная дочь возвращается - [20]
Хотулёв хохотал полночи, а наутро, естественно, раззвонил по всей группе о ночном происшествии. Над Кудрявцевым потом долго подшучивали, намекая на странные сексуальные наклонности.
Я же поздравила себя с предусмотрительностью, столь необычной для меня.
Наверное, если бы не случались такие происшествия, экспедиция оставила бы в памяти совсем другой след. Съёмки были тяжёлыми и довольно утомительными. Приходилось одевать большую массовку, причём одной, без чьей-либо помощи. Татьяна считала это ниже своего достоинства, Алина уехала в Москву, забрав Люську, - готовить следующие костюмы. Директор картины пользовался моей неопытностью, не давая дополнительных костюмеров. Так что всё лежало на моих хрупких плечах. Даже прачкой быть пришлось. Белые исторические рубашки пачкались от грима, и мне ничего не оставалось, как их вечером стирать и крахмалить в гостинице, а утром перед съёмкой успеть отгладить. Да ещё свериться со сценарием, какая пуговичка застегнута, как завязан галстук к концу предыдущего дубля, хотя это и не входило в мои функции. Но Татьяна, которая должна была за этим следить, в Ленинграде «широко гуляла» и во время съёмок предпочитала отдыхать. Я скрупулёзно фиксировала в сценарии все детали костюмов, для облегчения даже зарисовывая позы актёров, и режиссёры привыкли за справками обращаться именно ко мне. Так эта обязанность закрепилась за мной на весь съёмочный период.
Самое большее неудобство доставлял мне Олег Даль - как сам, так и его костюм. Съёмка сцены «за столом» была рассчитана на один день, и Алина, уезжая, воткнула Крестовскому (Далю) бутон розы в петлицу. Цветок она походя сорвала с куста, которой цвёл при входе в здание студии. «К концу дня поменяй на свежий, если этот завянет!» - распорядилась Алина. «Поменяй!» Легко сказать, а если дни идут за днями, все цветы отцвели, как это и случилось, а сцена всё ещё не снята! В первый же день Даль умудрился напиться (это видно и на экране, когда он рыкает за столом, как африканский лев (выражаясь словами сценария). Разошёлся он вовсю, и… в пылу алкогольного веселья смахнул со стола всю посуду на пол. Реквизиторы были в панике: графины и бокалы разбились, стол был испорчен. Съёмки перенесли на следующий день. Потом опять та же история. И так четыре дня. На четвёртый день, сидя в костюмерной, я услышала из-за занавески, за которой переодевались актёры, странное бульканье. Влетаю туда - Даль держит полный стакан водки и уже подносит его к губам. Я выхватила его прямо из рук Олега и в ярости выплеснула на пол. Я думала, Даль меня убьёт, но стала орать: «Бессовестный, мы тут из-за тебя все измучились, вместо одного дня снимаем четыре!» - в общем, разогнала тёплую компанию: оказывается, ленинградские актёры-эпизодники втихоря всё время подносили Олегу, хотя знали о его слабости к алкоголю.
Наконец трезвый Даль ушёл на грим, а я отправилась за новой розочкой. Мой ужас нельзя описать: куст отцвёл, осыпались последние розовые лепестки. Я обегала весь сад - бесполезно. В отчаянии я возвращаюсь в студию и… о чудо! У самого входа лежит розовый бутон из ткани! Такого же цвета, такого же размера, абсолютно новый и чистый!
В моей жизни было много чудесного, многое потом я познала и многому научилась. Но это явное прикосновение к неведомым силам, эта помощь свыше - она потрясла меня! Я возблагодарила небо и неведомого спасителя (если бы розочка не нашлась, не знаю, какой бы скандал разразился!). Никто даже не заметил, что цветок в петлице у Даля искусственный. Все были счастливы, что актёр трезв и эпизод будет отснят. После съёмок Олег подошёл ко мне, извиняясь, и смущённо поблагодарил меня за моё «смелое», по его словам, вмешательство. Кстати, это был уже не первый инцидент с Олегом. Его пристрастие к алкоголю не раз ставило его в неприятное положение. Однажды, например, он в нетрезвом виде где-то учинил скандал и попал в милицию. Благодаря своим знакомым Алка каким-то образом вызволила его оттуда без последствий. Но в Ленинграде за Далем уследить было трудно - там был его дом родной и полно соблазнов, с которыми он не мог справиться, в том числе и многочисленные «доброжелатели», всегда готовые угостить.
Зато, например, за Гриценко на «Ленфильме» ходили хвостом, не оставляя его ни на минуту. Даже мне пришлось как-то «пасти» его: «Главное, не подпускать его близко к буфету» -наставляли меня, попросив занять старого греховодника беседой и не отпускать от себя ни под каким предлогом. Пришлось даже сносить его покрытые мхом заигрывания, благо недолго. Бывший герой-любовник слишком вжился в своё амплуа, и в старости всё ещё красовался и хорохорился перед смазливыми девчонками. Зрелище было, конечно, жалкое и смешное. Тогда я столкнулась с этим впервые, но и в дальнейшем меня удивляло: как в таком возрасте можно так нескромно себя вести и так некритично относиться к своим возможностям? Когда мне приходилось становиться объектом подобных инсинуаций, я тактично ставила на место поизносившегося ловеласа, так, чтоб не обидеть пожилого человека, но в душе бывала неизменно шокирована. На моей памяти только один актёр отнёсся к отказу с юмором, хотя и не без горечи. Это было уже на картине «Бархатный сезон»* в Сухуми, где за мной принялся ухаживать Смоктуновский. В Москве он продолжил это. Однажды под предлогом подвезти до метро он усадил меня в свою «Волгу», чтобы была возможность предпринять серьёзную атаку. Но я опять осталась индифферентна. Прошло два или три года, и мы случайно встретились на Клязьме, на даче у Нины Кондрашиной. Он зашёл к ней в гости и увидел меня. «О, Лена! Знаете, Ниночка, ведь это единственная женщина, от которой я получил отказ! И я низко кланяюсь ей за это!» Я была приятно поражена его искренностью и порядочностью. Среди артистов это большая редкость, они в основном так амбициозны, и по своему опыту знаю, что они, как правило, не прощают пренебрежения к себе. Там же, в Сухуми, одна актрисочка возмущалась: «Как ты можешь отказать такому актеру, как Смоктуновский! Я бы только ради его имени отдалась!» - и таких дурочек хоть отбавляй. Они возносятся в собственном мнении, если на них поставит печать своего мимолётного увлечения или пьяной ночи какая-нибудь знаменитость. Горе тем, у кого нет своего собственного «я». Это самое отсутствие своего «я» мне приходилось наблюдать практически во всех артистах. Оно, по-видимому, и влияло и на выбор профессии, дававшей возможность скрываться под разными личинами. За их словами и поведением мне постоянно слышались ложь и притворство. Даже когда они со слезами на глазах сетовали на свою судьбу и на то, что их никто не понимает. Я не могла делать скидку ни на их «особое» психологическое состояние, ни на специфический талант, который им, видите ли, «не давали раскрыть». Считала, что это лишь оправдание самовлюблённости, эгоизма и распущенности. Именно поэтому мне никогда не нравились актёры, я в них не чувствовала того мужского начала, что могло бы меня привлечь, - всё ложь, игра, притворство. Их ухаживания, какие-то заученные, под лозунгом «А вдруг обломится!» меня нисколько не трогали, я относилась к этому как к игре, разнообразящей съёмочные будни. Сегодня ты в центре внимания - но вот съёмка кончилась, и ты забыта так же, как и они тобой. Тем сильнее я была удивлена, когда в конце фильма, когда уже шло озвучание, а я сдавала костюмы, ко мне в костюмерную явился Олег Даль. Я в это время по журналу сверяла наличие костюмов по их номерам и была очень сосредоточена на этом занятии. Он уселся за стол напротив меня и долго молчал, пока я не оторвалась от своего занятия и не посмотрела вопросительно на него.
