Блуд на Руси - [21]

Очень наивны кажутся после этого предположения, что сближение с Западной Европой могло иметь дурное влияние на нашу нравственность. По крайней мере, не из Западной Европы перешло к нам очень игривое устройство, которое до недавнего времени сохраняли в столицах (а в иных провинциях, говорят, сохраняют и до сей поры) торговые бани, в которых мужчины и женщины моются вместе - это устройство подробно описано путешественниками, прибавляющими рассказы о различных виденных ими случаях самого наглого цинизма со стороны женщин, которые вовсе не принадлежали к записным жертвам порока. Кто читал хоть что-нибудь о Востоке, тому ясна связь этих фактов с гаремной жизнью.

[...] Несмотря на всю неправдоподобность предположения, что может человек измерять степень любви силою побоев, невозможно сомневаться в том, что это соразмерение действительно существовало Надобно также вспомнить изречение, столь часто повторяемое нашим народом "кого люблю, наказую", и пословицу "люби жену, как душу, тряси её, как грушу!" и т.д., и т.д. Кстати, бывали иногда люди, которые считали клеветою или непониманием (русской символистики) уверение иностранных писателей, что знаменитый элемент наших свадебных обрядов - плеть, по смыслу народного обычая, вручается мужу не для одной аллегории, а для серьезного употребления...

Из всех качеств или привычек русского народа путешественники удивлялись более всего терпеливости русских людей в перенесении лишений всякого рода... Чувства и желудок их были уже привычны ко всему этому. Рассказы иноземцев совершенно противоречат поверью, будто в старину Русь жила вроде того, как мечтали иногда жить современные нам простолюдины на реке Дарье, у которой берега кисельные, а вода сытовая: не говоря уже о частых голодных годах, и в обыкновенные годы нищета была страшная... Лишения, которым подвергался русский в старину, притупляли его чувство в перенесении физической боли, - точно так же притупляли в нем и жалость к страданиям других. При всей врожденной доброте сердца, вообще русские были в старину народ безжалостный! Помочь ближнему и заставить его страдать было для них одинаково легко. Первое было внушением врожденного качества. Второе, гораздо сильнее и чаще выступавшее наружу, было следствием ожесточения от скорби и лишений. (Оба ряда этих противоречащих явлений могут быть наблюдаемы в народе до сих пор всяким, кому есть охота наблюдать)... Отсюда, от лишений и безмернейший разгул простого народа по праздникам и развитие страсти к питью и многоядению... Часто случается слышать мнение, что пьянство распространяется в народе с каждым годом. Не знаем, до какой степени может распространяться порок, издавна бывший всеобщим.

[...] Пристрастие к баням не мешало общему восточному пороку неопрятности, которая удивляла и смущала иноземцев... Поразительным явлением для путешественников были неизвестные в Европе насекомые тараканы, покрывавшие потолки и стены. Путешественники рассказывают о них с ужасом и говорят, что ночью они страшно кусаются, но русские изобрели средство приводить себя в безопасность от этих укушений: они клали на ночь кусочки хлеба к тем щелям, где особенно многочисленны стада тараканов, и этою жертвою искупали свои бока. Таннер, который первый из путешественников заметил этих врагов, так надеется заинтересовать Европу необычностью своего открытия, что, не довольствуясь очень подробным описанием интересного насекомого, срисовал его в назидание немцам.

Николай Чернышевский (1828-1889)

писатель, философ.

Показание № 23

Положение жены всегда было хуже, когда у неё не было детей, но оно делалось в высшей степени ужасно, когда муж, соскучив ею, заводил себе на стороне любезную. Тут не было конца придиркам, потасовкам, побоям. Нередко в таком случае муж заколачивал жену до смерти и оставался без наказания, потому что жена умирала медленно и следовательно нельзя было сказать, что убил её он, а бить её, хотя по десяти раз на день, не считалось дурным делом. Случалось, что муж таким образом приневолил её вступить в монастырь, как свидетельствует народная песня, где изображается такого рода насилие. Несчастная, чтоб избежать побоев, решалась на самовольное самозаключение тем более, что и в монастыре ей было больше свободы, чем у дурного мужа. Если бы жена заупрямилась, муж, чтоб разлучиться с немилою-постылою, нанимал двух-трех негодяев лжесвидетелей, которые обвиняли её в прелюбодеянии. Находился за деньги такой, что брал на себя роль прелюбодея: тогда жену насильно запирали в монастырь.

Не всегда, однако, жены безропотно и безответно сносили суровое обращение мужьев и не всегда оно оставалось без наказания. Были примеры, что жены отравляли своих мужьев, и за это их закапывали живых в землю, оставляя наружи голову и оставляли в таком положении до смерти. Впрочем, иногда им даровали жизнь, но заменяли смерть вечным жестоким заточением. Другие жены мстили за себя доносами. Как ни безгласна была жена перед мужем, но точно также были безгласны мужья перед царем. Голос жены, как и голос всякого, и в том числе холопа, принимали в уважение, когда дело шло о злоумышлении на особу царского дома или о краже царской казны... Но ещё случалось, что за свое унижение женщины мстили обычным своим способом: тайною изменою. Как ни строго запирали русскую женщину, она склонна была к тому, чтоб "положить мужа под лавку", как выражались в тот век. Так и быть должно. По свойству человеческой природы, рабство всегда рождает обман и коварство. Часто женщина напивалась допьяна и тогда, если только представлялся случай, предавалась первому мужчине.