Блондинка в бегах - [8]

- Ну давай помоемся и пойдем на экскурсию по городу, - предложил я.

- Ты иди. Я останусь.

- Слушай, перестань трястись за свои бабки. Я уберу их в безопасное место и найму мальчишку присмотреть за яхтой. Мальчишка мой старый знакомый.. Да и кому придет в голову обчистить эту посудину.

Она упрямо помотала головой, глядя на яркие огни набережной за доком. В глазах у неё стоял страх.

- У меня платье грязное и мятое, - глухо произнесла она.

- Роуз, послушай, но ведь и я не в смокинге!

- В Гаване слишком много американцев!

Я пожал плечами.

- Ну ладно. Нам надо купить еды...

Она резко отвернулась и спустилась в каюту. Я никак не мог понять, с чего это она так закипела. Роуз вернулась. и протянула мне пачку бумажек.

- Вот двести долларов, купи все что надо. Я подожду тебя здесь.

Я сошел на берег и быстро обошел ближайшие магазины, уверенный, что когда вернусь, Роуз уже на яхте не будет. Но вернувшись, я обнаружил на палубе её сохнущее нижнее белье, чулки, платье. От этого зрелища у меня на сердце потеплело. Роуз высунулась из каюты - на ней был мой свитер, натянутый поверх купальника. Она была рослая и крупная, и мой свитер оказался ей не слишком велик.

Мы поели приготовленный мной ужин, потом сели на палубе и закурили. Глядя на городские огоньки, я заметил:

- Завтра вечером нам непременно надо сойти на берег. В Гаване кипит ночная жизнь. Кастро открыл все шлюзы.

Роуз швырнула окурок за борт, проводив его взглядом, и ушла в каюту. При тусклом свете одинокой лампочки я увидел, как она сняла свитер и выскользнула из купальника. Она стояла у трапика, слегка поеживаясь, тело у неё было красным от солнца, с белыми участками незагорелой кожи. Она была прекрасна, как воплощение эротических фантазий мужчины.

- А мы не можем сами устроить себе ночную жизнь, Мики? - спросила она.

Бросившись в каюту, я постарался ничем не выдать своего сладкого возбуждения.

Мы отплыли из Гаваны ближе к полудню и несколько недель ходили вокруг Кубы. Если в каком-то городке нам на глаза попадался хоть один американский турист, мы тут же снимались с якоря. В Матансе Роуз купила себе белье, джинсы, пару простых платьев. Потом мы стояли в Кабанис-Бей, Баракоа, миновали американскую военно-морскую базу в Гуантанамо, и направились прямехонько в Мансаниль и Сьенфуэгос. Разумеется, крупная женщина - да к тому же ещё роскошная платиновая блондинка - Роуз выделялась на улице любого из этих городков как новенький "роллс-ройс". Но когда я намекнул ей об этом, она и бровью не повела. Через несколько недель я понял, что волосы у неё крашеные, а от природы грязно-каштановые, которые на солнцепеке скоро тоже выбелились и стали песочными.

В крошечном порту Банес мы нашли замечательного мебельщика. Он пришел на яхту и за пятьдесят "зеленых" приделал второе дно к шкафу, на котором стояла моя старенькая спиртовая печка. Он же навесил на шкаф замок с цифровым кодом. Роуз сложила туда деньги и, предав свой чемодан огню, похоже, немного успокоилась. Мне быстро удалось вычислить код. Однажды утром, когда она отправилась на берег за черепашьими яйцами, я сосчитал бабки. Оказалось 63 500 долларов - ещё там была стопка листков, исписанных аккуратным почерком на иностранном языке.. Я решил, что записи сделаны по-голландски или по-шведски. Ни слова разобрать я не смог. Деньги и эти записи были завернуты в клеенку .

Если не считать этого случая, я ни разу не дотронулся до её денег без спроса. Да мне и не надо было. Поначалу при виде такой кучи денег я не на шутку сдрейфил - если они были краденые, то Куба - самое неподходящее место для их всплытия: на Кубе повидали немало "грязных" денег. Но деньги вроде бы были нормальные. Хотя я частенько задумывался о том, что сказать полиции, если она в один прекрасный день к нам нагрянет. Впрочем, я не шибко убивался по этому поводу: я просыпался по утрам от солнечного света, залившего нашу каюту через иллюминатор, и глядел на спящую в моих объятьях Роуз - в эти минуты меня больше ничего не интересовало.

И Роуз вроде бы ни о чем не беспокоилась. Если мы не заходили в большой город или не встречали американце (женщин-туристок она почему-то так не боялась), она не подавала признаков тревоги. Разумеется, жизнь на старушке - "Морской принцессе" нельзя было назвать роскошной. Каюта была тесная и служила одновременно спальней, гостиной и холлом. А в дождь мы сидели там точно в протекающей палатке. В такие дни я видел, как Роуз, не выдержав, горько плакала в рукав.

Но все наши бытовые тяготы скрашивались погожими днями. Тогда мы просыпались поздно, возились в койке, наслаждались друг другом и иногда валялись весь день. Мы оба ужасно любили поспать. Нам также нравились скабрезные шуточки и анекдотцы и иногда мы могли весь день хохотать над очередным анекдотом точно подростки. Или мы вставали на рассвете и шли рыбачить, а когда нам удалось раздобыть ласты и маски, занимались подводной охотой и до полного изнеможения били рыбу самодельными острогами. Мы бросали якорь где-нибудь у совершенно безлюдного пляжа - бесконечные мили белого песка были целиком в нашем распоряжении. Мы плавали и занимались любовью., Мы отлично ладили, во всем, кажется, находя взаимопонимание (за исключением тайны её бегства), и буквально прикипели друг к другу. Это было похоже на огромную картинку-загадку, которая постепенно складывается из множества кусочков - так и я по кусочку складывал большую и ясную картину с изображением Роуз.