Блондинка из Претории - [14]

Тот протянул руку.

— После.

Опять совещание. Наконец один из юношей исчез в темноте, оставив Малко с остальными. Атмосфера несколько разрядилась. Метрах в тридцати от них вывеска лавочки светилась, как маяк. Сантиметр за сантиметром, Малко начал двигаться по направлению к свету, увлекая за собой всю группу.

Враждебность не покидала их лица, но припятствовать они не стали. Мало-помалу они вышли в освещенную зону. Что было нужно Гудрун Тиндорф в этом малопривлекательном квартале, где белые отнюдь не были почетными гостями?

Показался парень, отправившийся на поиски Гудрун. С невозмутимым видом протянул руку.

— Давай деньги!

— Ты ее нашел?

— Да. Переулок. Третий дом налево.

Порывшись в кармане, Малко вытащил деньги. Юноша жадно схватил бумажку, засунул ее в карман брюк, и тут же вся группа исчезла в темноте. Малко бросился к еще открытой лавочке. На прилавке стоял телефон. Войдя, он снял трубку и под изумленными и осуждающими взглядами немногочисленных покупателей набрал домашний телефон Ферди. Занято! Оставив Ферди, он набрал номер Йоханны.

Один звонок, два, три, четыре... Наконец голос молодой южноафриканки. Не дав ей сказать и слова, Малко быстро проговорил:

— Я нашел се. Я в Претории, около Потгитер-стрит.

Объяснив, где он находится, Малко повесил трубку. Затем направился в тот переулок, что указал ему чернокожий юноша. До чего же поганое местечко! Деревянные хижины и сараи. И ни души вокруг! В третьем доме желтым светом светилось окно; остальные строения были погружены в темноту. Он заколебался, не зная, что предпринять, и в этот момент где-то рядом открылась дверь, и он увидел, как из темноты возникли два силуэта. Потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что они идут прямо на него и что у него есть единственный путь к отступлению: тот самый мрачный переулок, где якобы находится Гудрун Тиндорф.

Мермейд был здоровенным свирепым кафром,[3] обладавшим геркулесовской силой. Своим прозвищем он был обязан марке сгущенного молока, широко распространенной в Южной Африке. Ребенком он вылизывал все использованные банки, что попадались ему на глаза, и хозяева его родителей, фермеры из Наталя, так и прозвали его. С тех пор иначе никто не звал его.

Сначала он работал на ферме, а затем исходил все дороги Капской провинции в поисках временной работы. Поворотный пункт в его жизни наступил в тот день, когда, напившись пива, он до смерти избил белого, случайно встреченного в дюнах в окрестностях Кейптауна. Это убийство принесло ему всего лишь десять рэндов и наручные часы, но зато он обнаружил у себя новую склонность: ему понравилось убивать белых.

Еще одна случайность привела его к знакомству с Лилем, маленьким хитрым метисом с очень светлой кожей, активным членом АНК. В тот момент на счету Мермейда было уже шесть белых. Он действовал импульсивно, в зависимости от обстоятельств, и убивал одновременно и для удовольствия, и с целью наживы. Лиль дал ему убежище, а затем переправил из Кейптауна в Йоханнесбург. Сам он родился в Соуэто, и только в крупных городах чувствовал себя, как рыба в воде. Под его влиянием Мермейд научился убивать «с пользой», то есть придавать политический смысл своим звериным инстинктам. Совершенно неграмотный, он испытывал безграничное восхищение Лилем, который умел читать, писать и даже сдал экзамен на водительские права. Последнее время они оба скрывались в Претории, но Мермейд понимал, что долго это продолжаться не может. Задание, которое они выполняли сейчас, было последним перед новой жизнью. Нельзя же бесконечно ускользать из лап недремлющей южноафриканской полиции. Да и стукачей развелось слишком много, даже среди чернокожих. Так что все зависело от того, как им удастся сработать в ближайшие минуты. Обернувшись к напарнику, Лиль сказал:

— Вон белый, видишь? Это он.

Мермейд согласно заворчал и еще крепче сжал свою любимую дубинку, ощетинившуюся крупными гвоздями. Он никогда не любил огнестрельное оружие, обращаться с которым не умел, и надеялся главным образом на свою богатырскую силу. С такими руками и такой дубинкой он мог избить до смерти любого. Однажды топором он одним ударом разрубил человеческую голову до шеи...

— Эй, смотри! Он драпает!

Лиль ускорил шаг. Их будущая жертва углубилась в тупик, куда им и нужно было его загнать.

Малко бросил взгляд в начало улицы: никого. Йоханне потребуется минимум десять минут, чтобы поднять тревогу. Значит, рассчитывать ему придется только на себя. Двое чернокожих были уже слишком близко. Тот, кто повыше, был настоящим гигантом. У Малко не было оружия, и поэтому силы были слишком неравны.

Он побежал по переулку. Единственный шанс — это застигнуть врасплох Гудрун и завладеть ее оружием. Пробежав несколько метров, он обернулся: пригнувшись, ступая неслышно, как кошка, гигант приближался к нему. Не отставал и его сообщник. Внезапно прямо перед Малко выросла стена какого-то склада: слишком высоко, не перелезть. Справа — то же самое. Оставалась левая сторона. Он уже добрался до дома, о котором говорил чернокожий юноша: деревянная хибара и перед ней заросший травой палисадник. Тусклый желтый свет струился через грязные стекла.