Блондинка из Пекина - [24]

Они несколько секунд смотрели друг на друга, потом разразились смехом.

– Вам должно быть стыдно, – сказала она.

– О, мне действительно стыдно, так как ваш белый халат несколько не подходит к здешней обстановке. Пойдемте-ка со мной и попробуем найти более подходящую одежку. Дорн за все заплатит. Вы же ничего не успели захватить с собой, бедная девочка?

– Да, – ответила Джаннет, слегка смутившись. – Но я попробую сама о себе позаботиться. А вот для больной потребуется много всего. Я все указала в этом списке.

– Пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь. У меня твердое намерение сделать наше пребывание здесь как можно более приятным. Вы ведь из-за нас натерпелись всякого. Подождите… Диало! Диало!

Через несколько минут появился улыбающийся негр.

– Диало, вы немедленно отвезете мадемуазель в Ниццу. Ей нужно кое-что купить для нашей больной и для себя. У вас имеются для этого деньги?

– Да. На этот случай месье Дорн открыл счет в банке.

– Прекрасно. Отправляйтесь в банк и возьмите побольше денег. И предоставьте мадемуазель распоряжаться ими по своему усмотрению. Вы поняли?

– Как вам будет угодно.

Гирланд улыбнулся Джаннет, которая смотрела на него округлившимися глазами.

– Желаю вам хорошо провести время, дорогая. Сейчас вы гостья США, а я тем временем присмотрю за больной.

Джаннет снова улыбнулась Гирланду и направилась вслед за негром к машине.

Роскошно одетая женщина подергала ручку двери лавки на площади Риволи. Дверь была закрыта. Она подождала еще немножко, но опущенные металлические шторы на окнах и полное отсутствие жизни внутри показывали, что владелец китайского магазинчика отсутствует. Женщина с досадой посмотрела на часы. Было 10.10.

Однако в заднем помещении магазина все же находились люди. Саду, услышав, как кто-то дергает ручку двери, хотел было пойти и открыть ее, так как не хотел упускать клиента. Но атмосфера в комнате была такой напряженной, что он не осмелился подняться со стула.

Он сидел напротив Иет Сена, а Жемчужина стояла рядом, опершись о спинку стула. В углу маялся Жожо и грыз ногти.

– В назначенный день и час эта женщина должна умереть, – в который уже раз повторил Иет Сен. – Если этого не произойдет, Пекин будет очень недоволен и я тоже…

– Мы все бы сделали еще вчера вечером, если бы Дорн не отреагировал так быстро. Мы и подумать не могли, что он отправит ее на Лазурный берег. Заметьте, однако, что нам не понадобилось много времени, чтобы снова напасть на след.

Иет Сен прекрасно понимал, кому именно «не понадобилось много времени», и слегка улыбнулся Жемчужине Куо.

– Но мне не хотелось бы, чтобы вас постигла еще одна неудача, – сказал он. – Когда вы едете?

– Двухчасовым самолетом Париж – Ницца, – ответил Саду.

– У нас там будет машина? – спросил Жожо.

– Я позвонил в гараж Гарца. Там имеются машины без водителей. Одна из них будет ждать вас на аэродроме. – Затем старый китаец посмотрел на Жемчужину. – Дорну не потребуется много времени, чтобы обнаружить микрофон. Подозрение неминуемо падет на Вольверта, и, если его допросят с пристрастием, он обязательно заговорит. Он нам еще нужен?

– Нисколько! – Жемчужина совершенно спокойно вынесла смертный приговор своему бывшему возлюбленному.

– Ну что же, надеюсь, все ясно, – сказал Иет Сен. – Я ухожу. Но не думайте, что я так же спокойно восприму вашу новую неудачу. В этом случае я буду действовать решительно.

Он вышел через черный ход и сел в ожидавшую его машину. Вернувшись в свой кабинет, Иет Сен снял трубку и сказал в микрофон несколько слов на кантонском диалекте.

Человек, о котором как раз и шла речь в этом разговоре, только что подъехал к небольшой вилле в окрестностях Амбуазы. Вольверт, а это был именно он, едва держался на ногах. Выйдя от Дорна, он накачался коньяком, добавившим ему бодрости, а его машине – скорости.

«Сегодня или завтра люди Дорна обнаружат микрофон, – думал он. – Они обследуют его и, вполне возможно, найдут отпечатки моих пальцев. Это будет конец!..»

Вольверт поставил машину в гараж, взял чемодан и вошел в дом. В рабочие дни его убирала женщина, жившая неподалеку, но когда он был здесь, она не появлялась. Вольверт не любил, когда кто-то был свидетелем его амурных приключений.

Он оставил чемодан в прихожей, пересек холл и открыл ставни. Из окон открывался великолепный вид на Луару. Взяв в баре бутылку «Наполеона», он налил себе полный бокал. Наступило время завтрака, но ему было не до еды. От беспокойства он страдал больше, чем от голода.

Усевшись в одно из кресел, Вольверт принялся маленькими глотками пить коньяк.

«Единственный выход, – думал он, – это самому забрать микрофон. Уборщицу в субботу и воскресенье не пускают в посольство. Если я заберу микрофон в понедельник, все будет прекрасно. Остается найти еще один убедительный предлог, чтобы попасть к Дорну… У меня достаточно времени, чтобы обдумать это, а пока надо отдохнуть».

Несколько успокоившись, он расслабился и решил, что вернется в Париж вечером в воскресенье. Надо только найти, чем занять время… У него была на примете одна мышка с очаровательной родинкой на щечке…

«Где номер ее телефона? Я ведь записал его. Может быть, она согласится провести здесь уик-энд?»