Блокадные после - [33]

В помещение школы вошли через главный вход, открыв двери сильным толчком. В столовой, взломав замки, окрыли два шкафа. Кроме кедровых орехов, там ничего не было. Тогда Королев направился на кухню, где находилась кладовая с продуктами. На столе на кухне спала сторож Нарышкина, которая от шума проснулась и, заметив входившего Королева, закричала. Опасаясь, что ее крик привлечет внимание, Королев выхватил нож…

Семь резаных ран лица, шеи и грудной клетки было констатировано у Нарышкиной при судебно-медицинском освидетельствовании»[105]. Отметим всю ту же странность ведения следствия по делу банды Королёва. Второй раз в одном и том же учреждении (школе № 206) совершается преступление, на этот раз тяжёлое. Причём совершается теми, кто прекрасно знает, где что в этом учреждении находится. И… ничего? При том, что как бы ни было тёмно, но сторож Нарышкина, получившая удар ножом в лицо, не могла не узнать находящегося совсем рядом с ней подростка. Значит, она либо боялась… хозяина школы (вспомним запись Льва Разумовского о подобной группе сытых и здоровых подростков, верховодивших в блокадной ещё школе); либо если и назвала его, то… ход делу не дали. Улики собирали.

Второе. Поведение Королёва свидетельствует: это не профессиональный бандит, который не будет брать на себя лишнюю статью, или, чтобы избавиться от свидетеля, умело его убьёт. Это потерявший всякую ориентировку в социальном пространстве хулиган, который и убивать-то не умеет. Он изрезал женщину семью ударами, ни один из которых не оказался смертельным. Как и в случае с похищенным бюстом Кутузова, перед нами – преступление как таковое, совершённое просто потому, что нравится совершать преступление. Просто орудовал ножом, бил по лицу, по шее, по груди, потому что нравилось бить. Никакой (повторюсь) рефлексии. Одни рефлексы.

«После реализации похищенного обычно кутили в ресторане «Метрополь»»[106]. Не могу не прервать цитирование. Во всех ресторанах всего мира существует фейс- и дресс-контроль. В особенности такой контроль лютовал в советских ресторанах. Невозможно себе представить, чтобы компания ободранных, пьяноватых подростков ввалилась с улицы в любой ресторан, а особенно советский. Швейцар просто захлопнул бы перед ними двери, а если бы они стали ломиться в двери, вызвал бы милицию. Благо отделение милиции располагалось и располагается в тридцати шагах от «Метрополя» на переулке Крылова. Это значит, во-первых, что подростки были вовсе не ободраны, а нормально, прилично одеты, как раз для дресс-контроля «Метрополя». Что же до фейс-контроля, то выскажу предположение: фейс некоронованного короля Невского проспекта, Бориса Королёва, был известен швейцару «Метрополя». Швейцар, во-первых, знал, что мальчик кредитоспособен, а, во-вторых, узнавал фамильные черты и распахивал двери ресторана.

Одна из посиделок в «Метрополе» оказалась роковой. Это был первый раскат грома над бандой Королёва: «Когда подошел час закрытия, Королев, Красовская, Дидро, Рядов, Шурин и другие, прихватив с собой спиртное, направились в давно облюбованный сквер на площади Островского у памятника Екатерине II. Здесь возник спор по поводу дележки краденого. Королев, по праву главаря решавший все конфликты внутри группы, заподозрил в нечестности Рядова и стал его избивать. На шум и крики, доносившиеся из сквера, обратил внимание постовой 27 отделения милиции Леушин, который нес службу на углу Невского проспекта и улицы Садовой. Он подошел в тот момент, когда Королев с ножом бежал за Рядовым. Леушин пытался задержать преследователя, и тогда Королев нанес милиционеру удар ножом по шее. Рана оказалась несмертельной, но преступники вновь сумели скрыться»[107]. Ещё раз остановлюсь на двух очевидных вещах. Первое: абсолютный непрофессионализм преступника. Проявляющийся и в том, что удар в шею ножом оказался несмертельным, и в том, что преступник напал на милиционера. Опять же во всех странах мира это – тягчайшее преступление. А в сталинском Советском Союзе – высшая мера без вариантов. Второе. Ощущение полной, абсолютной безнаказанности. Я могу врезать даже милиционеру. Мне ничего не будет. Вот тут Борис Королёв ошибался.

После нападения его банды на милиционера была создана специальная оперативная группа, каковая и занималась специально и исключительно расследованиями преступлений Королёва и его друзей.

«Из полученных сообщений спецаппарата стали известны многие подробности совершенных преступлений, места хранения похищенного.

В частности, было установлено, что похищенный в Казанском соборе бюст Кутузова хранится по месту жительства Рядова. Часть похищенного в квартире Каплунова хранится у члена группы Матиашвили. У Шурина дома спрятан радиоприемник, похищенный из школы в поселке Ольгино. Обрез из винтовки, украденной из тира, отдан на сбережение Еранову, который спрятал его на площадке четвертого этажа своего дома. Выяснилось, что у большинства членов группы имеется огнестрельное оружие. Оперативными работниками были установлены и некоторые свидетели преступлений, совершенных группой.

Однако для полного изобличения всех участников добытых доказательств было еще мало»