Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - [2]

Впрочем, Линге не жаловался. Спать на тюфяке было даже приятно — ноздри щекотал незнакомый дикий запах русских трав. В открытые окна задувал легкий ночной ветерок, в саду неумолчно стрекотали кузнечики. Иногда Линге просыпался среди ночи от странного и неприятного ощущения: ему казалось, что большая, как плошка, Луна пристально смотрит на него с бархатно-черных небес.

Но на этот раз все было по-другому.

Он проснулся от крика. Мгновенно стряхнул с себя паутину сновидения (привиделось что-то несерьезное — канкан в берлинском кабаре), вскочил на ноги, нашаривая на поясе кобуру. Спал Линге полностью одетым и при оружии.

Крик доносился из спальни фюрера.

На веранду, громко бухая сапогами, уже вбегали охранники во главе с капитаном Бауэром, которого Раттенхубер, уезжая, назначил своим преемником. Бауэр нравился камердинеру — молодой, исполнительный, не такой высокомерный, как Раттенхубер, да и к нему, Линге, относится как к равному. Вот и сейчас Бауэр прежде всего, спросил:

— Что случилось, Хайнц?

Линге бросил быстрый взгляд на дверь.

— Вероятно, ночной кошмар.

Сказав это, он понял, что опасается заходить в спальню к фюреру. Но Бауэр тоже не горел желанием идти первым.

— Вам следует проверить, все ли в порядке, Хайнц.

Он был прав. Линге одернул мундир и сделал шаг к двери.

Фюрер порой кричал во сне — ему снились сражения Первой мировой, облака газа, наползающие на немецкие окопы, солдаты, выкашливающие свои легкие. Возможно, так было и на этот раз. И все же требовалось удостовериться, что фюрер жив и здоров.

Линге осторожно постучал в дверь.

И вздрогнул, отпрянув: из спальни донесся новый крик, полный животного ужаса.

— Заходите! — зашипел за спиной Линге Бауэр. — Что вы медлите?

Линге с трудом проглотил скопившуюся во рту слюну. В горле встал ком, в животе заледенело: из спальни текла тяжелая волна страха, он чувствовал ее, как если бы это был сильный порыв холодного ветра прямо в лицо. И Линге, несмотря на собачью преданность вождю, медлил, никак не решаясь перешагнуть порог.

— Черт вас побери! — рявкнул Бауэр. — Пустите!

Этот крик вывел Линге из ступора. Он оттолкнул капитана и решительно повернул ручку двери.

В спальне горел свет — крохотный красный ночник, стоявший на столике у изголовья кровати Гитлера.

Сам фюрер сидел на кровати, обхватив руками колени и трясся от ужаса. При виде ворвавшегося в спальню Линге он перестал кричать и ткнул дрожащей рукой куда-то в темноту.

— Там! — каркнул Гитлер хриплым голосом. — Там, там, в углу!

Камердинер сделал несколько неуверенных шагов в глубину комнаты. Ему показалось, что во мраке действительно затаилось нечто — какой-то неясный силуэт, размытый и зыбкий, колебался, подобно медузе в толще воды, хотя это могло быть всего лишь игрой ночных теней.

— Капитан! — крикнул Линге, расстегивая кобуру. — Включите свет!

Сейчас же в спину ему ударили лучи мощных фонарей охраны. Силуэт на мгновение стал четче, теперь Линге был почти уверен, что перед ним человек, разве что прозрачный как медуза — свет фонарей проходил сквозь него, как через мутноватое стекло. Камердинер вырвал из кобуры пистолет и прицелился в прозрачного человека.

— Стоять! Руки вверх!

— Нет! — тонко вскрикнул за его спиной фюрер.

От неожиданности Линге обернулся.

— Не смейте стрелять! Это же он! Он! — истерически кричал Гитлер.

Ворвавшиеся в спальню люди Бауэра замерли с оружием в руках. По комнате заметались лучи фонарей, но прозрачный силуэт уже исчез, словно растворился в воздухе.

Бауэр подошел к Линге и тронул его за локоть.

— Что вы видели, Хайнц?

Камердинер пожал плечами.

— Как будто чью-то тень… потом я на мгновение отвернулся, и тень пропала.

— Обыщите помещение, — приказал Бауэр охранникам.

Линге сунул пистолет обратно в кобуру и приблизился к Гитлеру.

— С вами все в порядке, мой фюрер?

Какой глупый вопрос! То, что с фюрером творилось что-то неладное, было видно невооруженным глазом. На землистом лице великого человека выступил пот, губы побелели и тряслись. Гитлер дрожал так, что тяжелая кровать с панцирной сеткой ходила под ним ходуном.

— Вы видели, Дитрих? — пробормотал он, всхлипывая. — Вы видели?

— Я не Дитрих, мой фюрер. Я Хайнц Линге, ваш камердинер.

— Он пришел! — Гитлер, казалось, не слышал его. — Он снова пришел сюда! Сюда!

Внезапно фюрер подался вперед и схватил Линге за рукав.

— Но ведь здесь же не Байройт! Скажите, мы же не в Байройте? И это не дом Вагнера?

— Нет, мой фюрер, — Линге изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Мы не в Байройте. Мы вообще не в Германии, мой фюрер, мы в вашей ставке «Вервольф» на Украине.

Сердце Линге бешено колотилось. «Неужели фюрер сошел с ума? — думал он растерянно. — И что же тогда делать? Надо срочно вызвать доктора Мореля… но ведь он остался в Берлине! Сколько потребуется времени, чтобы организовать самолет? И где все это время держать фюрера? Если в таком состоянии его увидят генералы, это конец…»

— Хайнц? — спросил вдруг Гитлер слабым, но куда более спокойным голосом. — Это ты, Хайнц? Как хорошо… мне показалось, что со мною Эккарт и мы снова в Байройте, как двадцать лет тому назад…