Блог - [27]

— Сколько такая машина стоит?

— Сто пятьдесят тысяч.

— Ого! Это же сколько лет мне нужно откладывать со своих 200 рэ в месяц, чтобы столько накопить?

— Ты не понял, Петя, сто пятьдесят тысяч долларов США. В твое время, когда доллар на «черном рынке» стоил около 5 рублей, это получилось бы 750 тысяч твоих рэ.

— Ужас… Это что, самая дорогая машина? Дешевле есть?

— Есть, конечно, и дешевле, есть и дороже. Причем раз в десять и в одну, и в другую сторону.

— А нельзя было что-нибудь попроще купить? Это ж какие деньжищи! 750 тысяч… Вспомни, на эти деньги в наше время можно было бы сто (!!!) трехкомнатных кооперативок построить!

— Разогнался. Дали бы тебе сто квартир построить. Одну оформил бы на себя, другую на родителей, а как стал бы оформлять третью, скажем, на тещу, тут бы и пришли к тебе изымать нетрудовые доходы. Не так разве?

— Так, так. Зачем человеку сто квартир? Мне бы и одной хватило. Правильно бы сделали, что пришли! Скажешь, на трудовые доходы купил такую дорогую машину?

— Я ее в кредит купил. Взял в банке кредит и купил.

Их разговор был прерван гитарным рифом из знаменитого «Дыма над водой». Петр в жизни бы не догадался, что это может быть звонком телефона, он с недоумением смотрел на Николая, а тот порылся в кармане брюк и достал айфон, помрачнел и ответил:

— Да, Джавид, слушаю… Нет, пока не решил… Мы же говорили, что в понедельник, сегодня пятница… Да, я все понимаю… Да… До понедельника.

Повисла тяжелая пауза.

— Коль, кто этот Джавид? И, слушай, это что было, телефон?!

— Что?.. A-а… Джавид — коллектор, сборщик долгов. Я задолжал банку круглую сумму, он напоминает… А это… да, это — телефон. Теперь они у всех есть, у меня таких три: для работы, для баб и только для своих.

— И можно в любом месте по телефону разговаривать? А звонить можно только на такие переносные телефоны или на обычные тоже?

— О, Петя, мобильники — это большое достижение прогресса. Звонить можно отовсюду и всюду: и на работе, и на бабе, везде тебя достанут! И дома, и заграницей.

— Ты и заграницей бываешь?!

— А как же. Сейчас любой человек может поехать куда хочет, нужны только деньги и время. Причем, как правило, если у людей есть время — нет денег, когда есть деньги — нет времени. Знаешь, где у нас теперь всесоюзная здравница? В Турции и в Египте, там и лучше, и дешевле…

— Коля, а эти долги за машину?

— Если бы. Такие копейки я давно бы отдал. Тут суммы намного больше… Ладно, Петя, не грузи, и так на душе муторно. Приехали. Давай затаримся, а потом посидим на кухне как в старые добрые времена. Ты меня обо всем расспросишь, я расскажу-покажу. Тебе надо в новую жизнь вникать!

В магазине с Петром случилась истерика. Советский человек восьмидесятых, житель Москвы, твердо знает о продуктах питания несколько важных вещей: все что вкусно — в дефиците; дефицита больше килограмма в одни руки не отпускают; в магазине за деньги ничего приличного не купить, если нет блата или если это не спецраспределитель; за любым мало-мальски приличным товаром нужно выстаивать огромные очереди без гарантии, что достанется…

Теперь представьте, что, зная на генетическом уровне эти и некоторые другие непоколебимые истины советской торговли, вы заходите в современный супермаркет. Так вот и Петр вошел, ничего не подозревая… Увиденное внутри магазина, раздавило идейного комсомольца внутри Петра. Оглохший и лишенный дара речи, он бродил вдоль полок и не мог поверить, что видит все собственными глазами. Вдруг мелькнула мысль, что это и есть пресловутое коммунистическое изобилие, но, присмотревшись к ценам, протрезвел — изобилие капиталистическое. Назад Николай выносил его вместе со множеством пакетов. Только дома, помогая выкладывать еду и напитки, Петр немного успокоился, но его мучило сделанное открытие: наличие колбасы в магазине в таком количестве все-таки наглядно опровергает любые теоретические обоснования преимуществ социалистического строя над капитализмом.

Друзья сели за стол.

— А теперь рассказывай, что тут без меня было, — потребовал Петр.

— Пропал ты в… ну да, сегодня же пятница… пропал ты в пятницу. В субботу Танюха потребовала меня на кухню и там учинила допрос: что я знаю о твоих «левых» связях? Про Светлану я тогда еще не знал…

— Откуда ты теперь про нее знаешь? Я же не рассказывал!

— Все по порядку. Так вот, я искренне убеждал ее, что никого нет. Не упоминать же всякие мелочи на выездных учебах. О каждом насморке в истории болезни записей не делают… Танька была убеждена, что ты загулял, и упаковала твои чемоданы на вынос. Когда ты не появился на планерке в понедельник, мне стало ясно: случилось что-то серьезное. Наш Первый допытывался, где ты можешь быть, орал, что твои прогулы — плевок на политику Андропова по укреплению дисциплины в стране, что твоей карьере конец и все в таком духе. В среду Танька написала заявление в милицию о твоей пропаже. А в пятницу, через неделю, в райком позвонила твоя Светлана Юрьевна. Когда ей сказали, что тебя уже неделю нет ни дома, ни на работе, она дозвонилась до меня (ей обо мне ты, видимо, рассказывал). Она уверяла, что была последней, кто тебя видел, а также почему-то считала, что твое исчезновение связано с ней. Ходила в милицию, давала объяснения. Вкус у тебя, скажу, отменный. Редкая женщина. Сейчас она большой человек. Живет то в Лондоне, то в Москве. Владеет международной финансовой группой. Начинала с какого-то научно-внедренческого кооператива, а сейчас — один из крупнейших венчурных капиталистов в мире.