Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры - [7]

(не только из-за сложной экономической ситуации в Иране, но и по причине отказа движения открыто и полностью поддержать Башара Асада). В то же время, по некоторым данным, в 2007–2010 годах ежегодная катарская помощь ХАМАС составляла порядка 450 миллионов долларов [34]. Неудивительно, что, когда эмир (а точнее, курировавший операцию его наследник, принц Тамим) сделал предложение стать эксклюзивным спонсором, Халед Машаль и все политбюро в полном составе переехали из Дамаска в Доху. «Мы практически все покинули Сирию, потому что там мы не могли делать свою работу», – заявил его заместитель Абу Марзук [35]. Сразу же после переезда он и другие лидеры ХАМАС стали говорить о поддержке «сирийского народа». «Я приветствую все народы «арабской весны» или «исламской зимы», и я приветствую героический сирийский народ, который борется за свободу, демократию и реформы», – заявил Исмаил Хания, выступавший в одной из каирских мечетей [36]. Целью эмира было привести к власти в стране местных исламистов. В мае 2012 года, уже в разгар вооруженного противостояния, Дамаск посетила высокопоставленная катарская делегация, предложившая Башару Асаду прекратить поддержку вооруженного сопротивления, если президент Сирии согласится на создание коалиционного правительства с премьер-министром из «Братьев-мусульман» [37]. Президент, понятное дело, отказался.

Участие эмирата в египетских делах было менее прямым и поначалу ограничивалось лишь информационным давлением в виде эмоциональных репортажей «Аль-Джазиры». В Египте даже придумали анекдоты на эту тему. Например, такой: встретились в аду три бывших президента Египта – Гамаль Абдель Насер, Анвар Садат и Хосни Мубарак – и спрашивают друг друга о причинах их гибели. «Яд», – говорит Насер, «Убийство», – говорит Садат. «Аль-Джазира», – вздыхает Мубарак.

К активным действиям эмир перешел уже после отставки Мубарака, и его целью было привести к власти в Египте местных «Братьев-мусульман» (в Египте они называются «Ихван»). На них у эмира неограниченное влияние благодаря тому, что в Дохе давно сидит Юсуф аль-Кардауи – духовный лидер этой группировки, чьи фетвы идут в рамках политической линии катарского МИД (например, шейх поддерживал «народные революции» во всех арабских странах, кроме Бахрейна, где он назвал ненужную Катару шиитскую революцию «не народной, а сектантской»). Накачка «Ихван» катарскими деньгами помогла «Братьям» выиграть выборы в Египте, а Катару – получить контроль за крупнейшей страной арабского мира.

Зарвался

В какой-то момент казалось, что эмир Хамад бин Халифа победил, что до регионального доминирования уже рукой подать. При эмире ВВП страны вырос с 8 миллиардов долларов в 1995 году до чуть менее 200 миллиардов в 2014-м [38], а зона контроля простиралась от Туниса до Йемена. Однако это был лишь мираж, головокружение от успехов. Перейдя от «стратегии выживания» к «стратегии доминирования», Катар нарушил слишком много балансов и пересек множество запретных линий. В итоге из страны, имеющей хорошие отношения со всеми, он превратился в страну, которую все захотели поставить на место.

Во-первых, коллективный Запад. В США и Европе поняли, что в Египте, и особенно в Ливии, эмир их попросту кинул, ведь планировалось, что в операциях по смещению Каддафи и Мубарака Катар сыграет вспомогательную роль и получит соответственно небольшие дивиденды. Европа и США ввязывались в обе эти авантюры не только по экономическим причинам, но и ради смены местных диктаторских режимов на либеральные и рукопожатные, ради реинкарнации старого проекта «Большого Ближнего Востока». На создание основы для будущего либерального режима в том же Египте – среднего класса – были потрачены годы усилий и миллионы долларов. Итог – унизительное поражение светской оппозиции на парламентских выборах, поражение на президентских и приход к власти политической силы, которая не вписывается в западную картинку «свободного и современного Египта». А проникновение катарского капитала в ливийский газовый сектор вызвало возмущение французов, которым повстанцами была обещана львиная часть этого сектора в обмен на выступление против Каддафи.

Однако самые серьезные проблемы Катару создали его соседи по Заливу, и прежде всего Саудовская Аравия. Отношения между двумя монархиями всегда были сложными, как на личностном, так и на идеологическом уровне. Вплоть до «традиционной конкуренции двух стран за право называться истинными ваххабитами. Катарская династия считает себя прямым потомком ибн-Ваххаба, тогда как саудиты, по мнению катарцев, – «мелкопоместные» провинциальные шейхи, которые просто договорились с улемами из родственных ибн-Ваххабу семей», – говорит президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. Долгое время дом Саудов терпел катарские авантюры, однако в какой-то момент наступил предел терпению. И не только потому, что Катар стал претендовать на позиции соседей в странах Магриба. Эр-Рияд был крайне обеспокоен течением «Арабской весны», приходом к власти в странах враждебных дому Саудов «Братьев-мусульман» и критикой «Аль-Джазиры». Саудовцы опасались, что вирус «Арабской весны» перекинется и на их территорию и что это даст повод другим государствам вмешиваться во внутренние дела королевства. «Если чьи-то грязные иностранные пальцы будут лезть в наши дела, то мы их просто поотрубаем», – отвечал министр иностранных дел Саудовской Аравии относительно международной критики жесткого подавления шиитских выступлений в Восточной провинции королевства