Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня. 1945–1973 - [99]
В Госдепартаменте считали, что США должны достичь договоренности с СССР о характере и параметрах соглашения между Израилем и его арабскими соседями. Подобное сотрудничество между мировыми сверхдержавами должно было усилить позиции США в глазах лидеров арабских государств, в первую очередь — Египта и Иордании. Более того, США следовало выработать «сбалансированную политику» в отношении сторон конфликта. В рамках мирного соглашения от Израиля было решено потребовать отказаться от большей части территорий, занятых в 1967 году. Влиятельные должностные лица утверждали, что военная помощь Израилю должна быть оказана как раз на том условии, что правительство еврейского государства согласится принять эти положения[429].
Г. Киссинджер считал, что подход Госдепартамента к вопросам ближневосточной политики ошибочен, поскольку нет сомнений, что любое соглашение, достигнутое с одобрения Москвы, будет выражать мнение арабского мира и тем самым будет представлять собой бесспорное доказательство советского доминирования в регионе. Он утверждал, что конечная цель Кремля заключается в том, чтобы вытеснить США с Ближнего Востока. Такая оценка ситуации побудила Г. Киссинджера выработать политику, нацеленную на поддержание существующего статус-кво в регионе. Г. Киссинджер выступал против намерений Госдепартамента убедить Израиль пойти на мирное соглашение с территориальными уступками. Он считал, что американским интересам отвечало поддержание существовавшего положения дел. Г. Киссинджер утверждал, что это даст понять арабским государствам, что СССР неспособен содействовать никаким мирным инициативам на Ближнем Востоке и тем самым побудит их выбрать США в качестве посредника на переговорах между ними и Израилем[430]. Когда же арабские лидеры обратят свой взор в сторону США, те и заставят правительство Израиля согласиться на болезненные уступки.
Г. Киссинджер использовал любую возможность для того, чтобы своими аргументами подорвать доверие Р. Никсона к У. Роджерсу и Дж. Сиско. Несмотря на то что Р. Никсон не хотел, чтобы Г. Киссинджер занимался ближневосточной дипломатией, он продолжил общение с тогдашним послом Израиля в США генералом армии в отставке Ицхаком Рабином. Руководители Госдепартамента слышали отзвуки бесед Г. Киссинджера и И. Рабина, что дало им повод подозревать советника по национальной безопасности в том, что тот убеждал И. Рабина не беспокоиться по поводу двусторонних и четырехсторонних переговоров, поскольку они были организованы по инициативе Госдепартамента, а значение имела только позиция Белого дома, и Г. Киссинджер либо прямо, либо косвенно давал понять И. Рабину, что она была другой.
И. Рабин, однако, не понимал, в какую ловушку он попадает, совершенно не осознавая целей, которых Г. Киссинджер стремился добиться. Фактически демонстративный отказ от поддержки еврейского государства стал для Г. Киссинджера условием обретения им желанного статуса в высших эшелонах власти США, что позволило ему после переизбрания Р. Никсона на второй срок занять пост государственного секретаря, который он сохранил и после вынужденной отставки президента. Израиль и евреи были для Г. Киссинджера балластом, интересами которых он всегда был готов пренебречь для продвижения собственных интересов, хорошо понимая, что в существовавшей ситуации руководителям еврейского государства не у кого искать защиты, и они раз за разом будут все равно обращаться к нему, надеясь (почти всегда безосновательно) на пробуждение в нем чувства национальной солидарности. Обнародованные аудиозаписи, сделанные самим Р. Никсоном, включали в себя чудовищный диалог президента с самым высокопоставленным евреем США. Комментируя просьбу премьер-министра Израиля Голды Меир усилить американское давление на советское руководство, вынудив его таким образом дать добро на еврейскую эмиграцию, Генри Киссинджер сказал президенту: «Эмиграция советских евреев не входит в список приоритетов американской внешней политики. И даже если их пошлют в газовые камеры, это не станет американской проблемой, разве что, может быть, гуманитарной». — «Я знаю, — ответил ему Р. Никсон. — Мы не можем из-за этого взорвать мир»[431]. Вдумаемся: Г. Киссинджер заверял американского президента в том, что даже возможный Холокост советских евреев и их массовое уничтожение (таких планов, к счастью, никто в советском руководстве не вынашивал) не должны восприниматься Соединенными Штатами как их проблемы! Нарочитое, полное пренебрежение к своему народу стало той ценой, которую Г. Киссинджер платил за свой политический успех.
Как бы то ни было, американо-советские переговоры по проблемам Ближнего Востока возобновились в мае 1969 года. В июне министр иностранных дел СССР А.А. Громыко посетил Каир, после чего 17 июня 1969 года представил свои предложения по урегулированию ближневосточного конфликта, сформулированные от имени Израиля, Объединенной Арабской Республики и неназванных «других арабских стран». Этот документ требовал от Израиля вывести войска со всех занятых в ходе Шестидневной войны территорий, а также «выполнять решения ООН в отношении палестинских беженцев» (без дальнейшей конкретизации). Г.А. Насер должен был согласиться на размещение войск ООН в секторе Газа и в районе Шарм-аль-Шейха, а также гарантировать свободу судоходства через Тиранский пролив, по Акабскому заливу и по Суэцкому каналу «для судов всех государств без дискриминации»
