Блин лохматый тчк, или You are in the army now - [15]

— Не знаю, что там затопили, но «Мир» сейчас по соседству с Фобосом вокруг Марса крутится…

Это был не мой кар! Определенно — не мой. Хоть и была на борту жирная Четверка, хоть и не отличался он от остальных каров, это была не моя машина, не та, на которой я летал по каналам еще месяц назад. Спросите бывалых водителей, и они вам скажут: хозяин всегда узнает свою машину, с закрытыми глазами. Как она набирает обороты, как трогается, педаль сцепления надо выжимать до конца, чтобы переключить скорость, или достаточно утопить наполовину. — В этом каре не было сцепления, в нем был только джойстик, но я все равно не узнал своей машины. Что ж, попробуем прокатиться. Новый кар шел хорошо, и на повороте, на малых оборотах, двигатель не захлебывался, как раньше. Серых человечков в каналах действительно не было ни одного, только однажды мне показалось, что из-за россыпи камней на меня глянули огромные черные глаза.

Кешу я давно простил, но он по-прежнему заискивал и «стелился» передо мной. Вот и сейчас, войдя в комнату, он не заставил меня плясать, как других, а с почтением передал конверт лично в руки. Письмо от Маринки, наконец-то! Маринка писала, что у нее все нормально и она очень по мне скучает. И намекала, что, если по возвращении домой я снова буду «бегать по бабам», она мне все рога пообломает. Странный какой-то намек на рога, согласитесь…

А Кешка еще крутился около двери нашей комнаты:

— Слышь, мужики, тут Блин Лохматый проговорился, сегодня ночью большая тревога ожидается…

Ситуация была патовая. Вернее, нет, патовая — это когда ничья. А тут нам светил полный пинцет. Мы оказались в западне, если попробовать взорвать ту плиту, что перегородила нам выход из зала, на нас рухнет потолок, если не взрывать — через десять минут наши «дубль-комбезы» застынут навсегда, индикаторы зарядки у всех уже были красные. Я подошел к Блинному и попытался его «растормошить» — безрезультатно, «дубль-комбез» нашего командира буквально расплющило каменной глыбой, шлем треснул пополам, глазок видеокамеры безжизненно потух. В ловушку попал отважный прапор, и нас завел, здесь везде были ловушки. Но ведь должен же быть выход!

— Все, я стреляю, — сказал Кеша, откинул прицел базуки и навел ее на плиту.

— Я тебе стрельну! — ударил я по «трубе» рукой. — Засыплет на хрен. Николай, ты разобрался в этих письменах?

— Смысла не уловил, но в системе, похоже, разобрался, — сказал Николай, не сводя фонарика с марсианских барельефов, — судя по повторяющимся знакам, вот здесь, внизу, инструкция по открытию дверей.

— А вверху?

— Кажется, героический марсианский эпос.

— Ребята, вы как там? — раздался в наушниках голос Славика с той стороны плиты. Он прикрывал группу сзади а потому в эту ловушку не угодил.

— Хреново, — ответил я, — пытаемся разобраться.

— А мне что делать?

— Тащи удлинитель к плите и жди…

— Влад, ты сдурел, — заорал вдруг Витька, — Кеша правильно говорит, стрелять надо! Через пять минут мы все сдохнем.

— Заткнись! — рявкнул я. — Николай, давай…

Колян опустился на колени и начал поочередно нажимать какие-то символы на плите. Символы засветились зеленым, плита дрогнула и чуть приподнялась, совсем немного, на пару сантиметров. Мы налегли на нее всей толпой, но тщетно, застряла намертво.

— Штекер! Славка, суй штекер в щель, — заорал я.

— Не лезет! — прохрипело в наушниках, — «вилка» не лезет.

Красный индикатор на моем экране начал отчаянно мигать, сейчас я отключусь…

— Режь провод и суй его в щель! — заорал я. Через секунду из-под плиты появился кончик ярко-желтого кабеля, блеснувший на срезе медным цветом.

— А как будем заряжаться? — спросил Витек, вытягивая кабель из-под плиты.

Я почти бегом кинулся к «дубль-комбезу» Блинного и вырвал гнездо подзарядки.

— Николай, сможешь подсоединить шнур к этому?

— Минут пять надо, не меньше, — сказал Николай, доставая с бедра плазменный паяльник. — А у меня, судя по индикатору, зарядки на пару минут…

— Группа, ситуация «Зеро», — скомандовал я.

Я не был их командиром, командиром группы был Блин, но он, его «дубль-комбез», валялся, раздавленный огромным камнем. Однако группа послушно встала в круг, обнявшись. Торопясь, я выдергивал аккумуляторные блоки из ранцев «дублей» и бросал их Николаю.

Потом сам опустился на пол у ног Коляна.

— Есть! Есть! Пошла зарядка, — радостно заорал Николай.

— Себя, себя сначала, — успел сказать я, и… наступила темнота…

Мы стояли в одну шеренгу. Кунаев закончил зачитывать приказ и взял со стола погоны. Мне три лычки, Николаю две, Иннокентию — одну. Честно говоря, я думал, что замкомандиром группы назначат Николая, но все равно спасибо за доверие…

По поводу присвоения званий нам снова дали увольнительную. Люська снова гладила меня по груди своей мягкой лапкой, ее пахнущее полынью волосы щекотали мне нос, розовый сосочек грудки упирался мне в бочок. Она была такая нежная, эта парикмахерша Люська.

— А ты знаешь, американцы Саддама нашли, — сказала она.

— Американцы? Кишка у них слаба! — заверил я и потянулся за комбинезоном с сержантскими погонами. Над военным городком заиграл сигнал «Подъем», а от хозблока, где я провел бурную ночь, до казармы минут пять бегом.