Блики на портрете - [33]
Эти процессы носят глобальный характер: они дают себя знать во многих странах мира и особенно в индустриально развитых.
Где же выход? Он есть. Прежде всего оздоровление среды, в которой живет и работает человек. И разумное управление тонким и чутким механизмом иммунитета. Но это уже мечта о завтрашнем дне нашей науки.
Антибиотики затрагивают коренные, жизненно важные интересы общества. Они совершили революцию в медицине. На эту революцию микроорганизмы ответили «эпидемией» устойчивости к лекарствам.
Исследователи ищут оптимальную стратегию и тактику, чтобы не возникала по возможности устойчивость к антибиотикам «новых поколений», а «ветеранам» было возвращено их былое могущество.
Можно представить себе такой путь: создавать все новые и новые антибиотики, и тогда микробы не успеют привыкнуть к ним. Однако человеку не выиграть этой гонки.
Другой, более реальный путь — разумное чередование и сочетание препаратов и весьма осторожное их применение.
В поисках оптимальной стратегии и тактики помогает ЭВМ. Однажды машина по заданию специалистов просчитала ситуацию в одном условном городе. И посоветовала на время вовсе отказаться от пенициллина, заменив его другими, соответствующими случаю антибиотиками. Тогда, обещала она, уже через полтора года эффект от применения пенициллина достигнет уровня 40-х годов…
Человек не может и не хочет отказаться от одного из величайших достижений разума. Но он не должен при этом забывать об «экологической мудрости»: бесчисленные связи человека с окружающей средой и, в частности, с микроорганизмами складывались миллионы лет и не могут быть безнаказанно нарушены в считанные десятилетия.
Болезни, я думаю, будут иметь место и в будущем, даже отдаленном, но значительная часть их станет управляемой. Ведь держит же человек под контролем, не дает вспыхнуть эпидемиям таких безнадежных в прошлом болезней, как дифтерия, полиомиелит, желтая лихорадка, бешенство, коклюш… Контролирует столь успешно именно потому, что прославленные исследователи — Дженнер, Пастер, Рамон и многие другие — шли путями, которые подсказывала им природа. Они как будто действовали точно в соответствии с мудрым предупреждением Ч. Дарвина: «Побеждать природу можно, только повинуясь ей».
И здесь мне снова хотелось бы обратиться к мыслям еще одного видного представителя нашей науки. Это Ш. Николь, который обнаружил переносчика сыпного тифа: «Мы должны питать доверие к тем, которые придут после нас. Миролюбивые и более культурные, они сумеют все лучше и лучше защитить себя и сохранить своих близких, а также полезных им животных против бессмысленной, недисциплинированной стаи заразных болезней».
«Тихий перекресток»
Размышляя об одной из самых сложных концепций современной биологии — вирусно-генетической теории рака, я часто вспоминаю средневековую легенду, слышанную однажды. Рассказывают, у одного народа с вероотступниками поступали так: еретику предоставляли высказаться, и судьи терпеливо выслушивали его. Если крамола казалась непостижимо безрассудной, возмутителя спокойствия выпроваживали с почетом: а вдруг он пророк?!
Трудно переоценить безудержную смелость, которая потребовалась исследователю, впервые высказавшему почти полвека назад вирусно-генетическую теорию злокачественного роста. И сдернувшему тем самым покров почти мистической тайны, которая окутывала страшное бедствие — рак. Имя этого исследователя Л. Зильбер. Если бы мне предложили дать некую формулу, краткое определение натуры Зильбера (мы работали бок о бок долгие годы), я бы сказал так: человек века. Стремительность и дерзость мысли, парадоксы натуры подразумевала бы эта формула. В науке он всегда смотрел в будущее, даже когда над ним смеялись умудренные опытом научные оппоненты, и часто опережал свое время.
…Как-то Зильбер признался, что решил отрастить усы, но через некоторое время, взглянув в зеркало, увидел, что стал похож на своего отца, и тут же решил усы сбрить…
Стремление не повторять никого, пойти своим путем отличало Зильбера и в науке. Верность своей вирусно-генетической теории рака, как рыцарь прекрасной даме, он сохранял всю жизнь. Ей посвящены две самые важные его монографии. Между ними расстояние в 25 лет. Вторую он закончил в 1966 году, за день до смерти поставил в рукописи последнюю точку.
В конце XIX — начале XX столетия в микробиологии продолжали бушевать страсти. Великий Пастер сражался с Кохом. Причиной ожесточенных дебатов стала вакцинация против сибирской язвы. Мечников спорил с Эрлихом о сущности иммунитета. Микробиология была молода, ни намека на самодовольную успокоенность зрелости! И очень соответствовала бурной, страстной натуре Зильбера. Он стал микробиологом, эпидемиологом, вирусологом.
В 1935 году он создал первые в нашей стране вирусологические центры. А через два года организовал специальную экспедицию на Дальний Восток. Руководимый им отряд исследователей открыл новую, тогда еще неизвестную форму энцефалита. Он вошел в учебники под названием — весенне-летний клещевой энцефалит.
Впервые взгляд на рак с позиции вирусолога Зильбер высказал еще в 1935 году. А в 40-е годы, вплотную занявшись этой проблемой, уже сформулировал основные положения своей гипотезы: в злокачественном перерождении клетки повинен вирус. Он пусковой механизм злокачественного роста. Казалось, для таких утверждений не было серьезных оснований. Правда, к тому времени уже знали, что некоторые вирусы могут вызывать саркому кур, папиллому кроликов и рак молочной железы мышей. Зато причиной десятков опухолей, как полагали, служили так называемые канцерогенные факторы — лучевые влияния или химические вещества. Но все-таки, скажете вы, опухоли, которые вызываются вирусами, были уже известны, неужели они не привлекли сколь-либо серьезного внимания исследователей?
