Блики на портрете - [19]

А вот другое газетное сообщение: «На очередном собрании Медицинской академии обсуждалась новая брошюра Луи Пастера о микробах. Автор брошюры уклонился от явки на собрание Медицинской академии, куда его пригласили. С докладом выступил член Медицинской академии Франции доктор Радисс. Он говорил: „Пастер — угроза для науки. Это доказано убийством доктора Франсуа. Если позволить Пастеру продолжать его деятельность, все мы, врачи и хирурги Франции, будем ежечасно подвергаться смертельной опасности“».

О, это была нелегкая борьба; с газетных страниц дискуссии переносились в великосветские салоны и даже во дворец Наполеона III.

Пастер пытался доказать, что больницы — это чумные бараки и в Париже едва ли найдется хоть один врач, который бы не разносил смерть на своих руках и инструментах. Многомиллионную орду крошечных убийц можно увидеть собственными глазами, если обратиться к помощи микроскопа. Они не щадят ни простолюдинок, ни женщин придворного круга.

Это говорил человек, подаривший Франции способ сохранения вина и пива от брожения. Но его не слушали: он не был медиком, а истинным стражем здоровья французского народа считали Медицинскую академию в Париже. В стенах этой академии шла ожесточенная дискуссия о том, как предохранить скот от сибирской язвы.

Академик Россиньоль утверждал на основании своих лабораторных опытов, что сибирскую язву можно вызвать у здоровой овцы, впрыснув ей темную ядовитую кровь животного, уже зараженного этой болезнью. Эта прививка неизменно приводила к смерти. Он предложил взять здоровых овец. Половине из них пусть сделает свою прививку Пастер. Затем всех овец заразят кровью, взятой от больных животных. Известный ветеринарный врач, Россиньоль был уверен, что никто и ничто не сможет спасти ни единой овцы.

Пастер принял вызов. 28 января 1881 года он сделал в Академии наук свое знаменитое сообщение о вакцине против сибирской язвы.

И наконец, триумф с вакцинацией скота. Ветеринары, фармацевты, врачи, журналисты съехались на ферму со всей Франции, чтобы стать свидетелями обещанного чуда.

«Это был его навеки знаменитый опыт в местечке Пулье-ле-Фор весной 1881 года, — писал К. Тимирязев. — Получив в свое распоряжение стадо овец в 50 штук, он сделал 25 из них несколько предварительных прививок ослабленной заразы. 31 мая, в присутствии многочисленных и в большинстве недоверчиво настроенных зрителей, он привил всем 50 овцам сибирскую язву в ее самой смертельной форме и пригласил всех присутствующих вернуться через 48 часов, объявив вперед, что 25 животных они застанут уже мертвыми, а 25 других — целыми и невредимыми. Даже друзья были испуганы его самоуверенностью. Но пророчество исполнилось буквально. Собравшимся в Пулье-ле-Фор 2 июня представилась такая картина: 22 овцы лежали мертвыми, две умерли у них на глазах, а третья к ночи; остальные 25 были живы и здоровы. Скептицизм врагов, опасения друзей уступили место взрыву безграничного восторга».

За этим последовали выступления под бурные аплодисменты на всевозможных конгрессах, награждения, чествования. И… известия о неудачных прививках, о гибели животных. Р. Кох выступил с резкими нападками на Пастера. Вслед за этим начали раздаваться угрожающие крики, что пора прекратить массовое убийство скота.

Пастера пригласили на Международный конгресс в Женеву. От него ждали ответа. Пастер выехал в Швейцарию, а его сотрудники, приостановив все работы, занялись тщательной проверкой методики получения вакцины: нужно было выяснить причину гибели животных.

Пастер был полон решимости. На конгрессе он сказал: «Нет никаких сомнений, что мы нашли метод, который дает нам возможность изменять вирулентность любого микроба… Основные принципы установлены, и мы имеем все основания предполагать, что будущее исследований подобного рода полно самых радужных надежд.

Но вновь установленная истина, даже самая блестящая, не всегда легко признается. И во Франции и в Германии я встретил упорных противников… Один из них — доктор Кох из Берлина — присутствует на данном конгрессе».

Кох отказался от ответного выступления. Сказал, что ответит позднее и в письменной форме.

Их дискуссия затянулась на год. Кох медленно сдавал позиции, выдвигая все новые и новые вопросы. Пастер терпеливо отвечал: «Как бы яростно вы на меня ни нападали, вы не сможете воспрепятствовать успеху моего метода».

Выяснились причины неприятностей с вакциной. Они были связаны с совершенно неподходящими условиями ее изготовления. Вскоре прививка против сибирской язвы, страшной болезни, опустошавшей стада, стала делом привычным…

Но далеко не всегда споры разрешались мирным путем, с помощью эксперимента. Однажды дискуссия чуть было не привела к дуэли. Пастера вызвал на поединок знаменитый 80-летний хирург Ж. Герен. Это был яростный противник. Он принадлежал к числу тех, кто не хотел верить в возможности предупреждения заразных болезней с помощью их ослабленных возбудителей.

Дискуссия велась в невероятно резком и раздраженном тоне. Герен вскочил со своего места и хотел наброситься на Пастера с кулаками, но ему преградили дорогу. На другой день он послал к 60-летнему Пастеру двух секундантов. Но Пастер решил ликвидировать скандал, проявив готовность смягчить выражения, выходящие «за пределы объективной критики и законной самозащиты».