Блестящая будущность - [3]

Въ настоящую минуту, хотя я былъ очень голоденъ, я не смѣлъ ѣсть свой хлѣбъ, я чувствовалъ, что мнѣ нужно имѣть что-нибудь про запасъ для моего страшнаго знакомаго и его союзника, еще болѣе страшнаго молодого человѣка.

Я зналъ, что м-съ Джо очень экономная хозяйка и что мои воровскія поиски могли ни къ чему не привести. Поэтому я рѣшилъ спустить свой кусокъ хлѣба съ масломъ въ карманъ штановъ.

Усиліе воли, необходимое для выполненія этого намѣренія, представилось мнѣ просто ужаснымъ: все равно, какъ если бы я вздумалъ соскочить съ крыши высокаго дома или нырнуть въ глубокій прудъ. И дѣло еще затруднялось невинностью Джо, который ровно ничего не подозрѣвалъ. Вслѣдствіе дружбы, связывавшей насъ, какъ товарищей въ бѣдѣ, и добродушнаго обращенія его со мной, какъ съ пріятелемъ и ровней, мы имѣли обыкновеніе по вечерамъ взапуски уплетать свои ломти, и молча выставляли ихъ на показъ другъ другу, поощряя къ дальнѣйшимъ усиліямъ.

Сегодня Джо нѣсколько разъ уже приглашалъ меня къ нашему обычному дружескому состязанію, показывая мнѣ свой быстро уменьшавшійся ломоть; но каждый разъ видѣлъ, что я сижу съ кружкой чая на одномъ колѣнѣ и непочатымъ кускомъ хлѣба на другомъ. Наконецъ я отчаянно рѣшилъ, что дѣло должно быть сдѣлано и сдѣлано такъ ловко, какъ это только возможно при существующихъ обстоятельствахъ. Я воспользовался минутой, когда Джо только что отвернулся отъ меня, и спустилъ ломоть хлѣба съ масломъ въ карманъ штановъ.

Джо былъ очевидно смущенъ тѣмъ, что я не голоденъ, и задумчиво откусилъ кусочекъ отъ своего ломтя безъ всякаго повидимому удовольствія. Онъ долѣе обыкновеннаго поворачивалъ его во-рту, глубокомысленно соображая что-то, и все-таки проглотилъ его, какъ пилюлю. Онъ готовился откусить еще кусочекъ и склонилъ съ этою цѣлью голову на бокъ, какъ вдругъ глаза его остановились на мнѣ, и онъ увидѣлъ, что мой ломоть исчезъ.

Удивленіе и испугъ, съ какими Джо уставился на меня, забывъ откусить отъ ломтя, были слишкомъ очевидны, чтобы укрыться отъ сестры.

— Въ чемъ дѣло? рѣзко спросила она, ставя на столъ чашку.

— Послушай, дружище! — пробормоталъ Джо, качая головой съ строгой укоризной. — Этакъ нельзя, Пппъ! ты себѣ бѣду наживешь. Онъ гдѣ-нибудь да застрянетъ. Ты вѣдь не могъ прожевать его, Пипъ.

— Въ чемъ дѣло, спрашиваю я! — повторила сестра, сердитѣе прежняго.

— Прокашляйся, Пипъ, совѣтую тебѣ,- продолжалъ Джо, въ смятеніи. — Какъ ни какъ, а этакъ и подавиться не долго.

Тутъ сестра пришла въ настоящую ярость, набросилась на Джо, схватила его за бакенбарды и постукала головой въ стѣну, пока я сидѣлъ въ уголку съ виноватымъ видомъ.

— Ну, теперь ты, можетъ быть, скажешь, въ чемъ дѣло, — произнесла сестра, задыхаясь.

Джо поглядѣлъ на нее съ безпомощнымъ видомъ, потомъ съ тѣмъ же безпомощнымъ видомъ откусилъ отъ ломтя и взглянулъ на меня.

— Знаешь, Пипъ, — сказалъ Джо торжественно, закладывая откушенный имъ кусочекъ хлѣба за щеку и говоря такъ откровенно, точно мы были съ нимъ одни въ комнатѣ:- мы съ тобой вѣдь пріятели, и я ни за что не сталъ бы доносить на тебя. Но такой… — Онъ отодвинулъ стулъ, поглядѣлъ на полъ и затѣмъ на меня:- такой необычайно большой глотокъ!..

— Онъ проглотилъ хлѣбъ, не жуя? — закричала сестра.

— Ты знаешь, дружище, — продолжалъ Джо, глядя на меня, а не на м-съ Джо, и все еще держа кусокъ хлѣба за щекой:- мнѣ самому случалось глотать куски, не разжевавъ ихъ, когда я былъ твоихъ лѣтъ… и частенько; но такого большого куска, какъ твой, Пипъ, нѣтъ, такого мнѣ никогда не случалось глотать; я дивлюсь, какъ ты не подавился.

Сестра накинулась на меня и стащила съ мѣста за волосы, проговоривъ страшныя слова:

— Пойдемъ, я дамъ тебѣ лѣкарства.

Какая-то медицинская бестія пустила въ ходъ въ тѣ дни дегтярную воду, въ качествѣ превосходнаго врачебнаго средства, и м-съ Джо всегда держала ее про запасъ въ шкафу, вѣря въ то, что она такъ же полезна, какъ противна. Въ обыкновенныхъ случаяхъ меня такъ усердно пичкали этимъ любезнымъ снадобьемъ, что я чувствовалъ, какъ отъ меня разитъ дегтемъ, точно отъ только что выкрашеннаго забора.

Сегодня въ виду необычайности происшествія потребовалось не менѣе литра этой микстуры, которая и была влита мнѣ въ горло, для моей вящей пользы, при чемъ м-съ Джо засунула мою голову подъ мышку, точно сапогъ въ тиски. Джо отдѣлался полулитромъ, который его заставили выпить (къ его великому неудовольствію, въ то время какъ онъ медленно жевалъ и размышлялъ у огня), «потому что его покоробило». Судя по себѣ, я могъ поручиться, что если не до, то послѣ пріема лѣкарства его уже навѣрное «покоробило».

Совѣсть — страшная вещь, когда она грызетъ взрослаго человѣка или ребенка; но когда у ребенка на совѣсти есть еще другая тайна, скрытая въ его штанинѣ, то это — могу засвидѣтельствовать — просто мученье. Виновное сознаніе, что я готовлюсь обокрасть м-съ Джо (мнѣ совсѣмъ не приходило въ голову, что я обокраду Джо, такъ какъ я не считалъ его хозяиномъ), въ связи съ необходимостью постоянно придерживать рукой ломоть хлѣба, когда я сидѣлъ, или когда меня зачѣмъ-нибудь отсылали изъ кухни, чуть не свело меня съ ума.