Блеск шелка - [151]

Зоя не ответила, но в ее глазах зажглось понимание. Паломбаре понадобилось всего мгновение, чтобы догадаться: она простилась с мечтой бороться против союза с Римом и увидела реальное положение вещей, со всеми его пороками и недостатками. Это был первый шаг к победе. Он сможет убедить Зою, но действовать нужно осторожно. Малейшая попытка обмануть эту женщину – и он потеряет ее навсегда.

Зоя с откровенным любопытством разглядывала его лицо.

– Ты хочешь сказать, что союз с Римом может оказаться не таким плохим, как я его себе представляю, потому что соблюдать его условия на практике не представляется возможным? Слово папы мало что значит, поэтому и своим клятвам мы можем не придавать особого значения. Пока мы осторожны, осмотрительны, не привлекаем к себе внимания, мы можем потихоньку делать то же, что и раньше. Так?

Епископ улыбнулся, подтверждая ее мысль.

Хотя Зоя все прекрасно понимала, ей нравилось играть с ним.

– А чего же ты хочешь от меня, Паломбара?

– Мне весьма неприятно, что все время приходится оглядываться, – ответил он.

– То есть ты хочешь… избавиться от Виченце? И думаешь, что я смогу это сделать? Что я на это соглашусь?

– Я абсолютно уверен, что сможете, – ответил Паломбара. – Но я не хочу, чтобы Виченце был убит. В таком случае я непременно попаду под подозрение. И, что гораздо важнее, ему на смену пришлют кого-то, кого я не знаю, а значит, мне будет сложнее предсказать поведение нового напарника.

Зоя кивнула:

– Да, ты пробыл в Византии достаточно долго, чтобы усвоить немного нашей мудрости.

Легат с улыбкой склонил голову:

– Я хочу, чтобы внимание Виченце было поглощено каким-нибудь делом и у него не оставалось времени на мысли о том, чтобы меня уничтожить.

Зоя задумалась.

– Ты не можешь позволить себе оставлять в живых того, кто убил бы тебя, если бы смог. Рано или поздно у него появится такая возможность. Нельзя все время сохранять бдительность. Однажды ты забудешь об осторожности, когда слишком устанешь или отвлечешься. Лови момент, Паломбара, – или это сделает Виченце.

Легат внезапно осознал, что она говорит, основываясь на личном опыте, и вдруг у него с глаз спала пелена. Зоя горевала по Григорию Вататзесу, но сама же убила его. У нее не было выбора, если она хотела выжить. А смерть Арсения Вататзеса тоже ее рук дело? Была ли это кровная месть?

– Важно, чтобы об этом знали только вы и я. – Легат осторожно подбирал слова. – Я высоко ценю вашу помощь, но не хочу оказаться у вас в долгу.

– Не окажешься, – пообещала Зоя. – Ты открыл мне планы папы, что дает мне возможность… пересмотреть свою позицию в отношении союза с Римом. Для меня это крайне важно.

Паломбара встал, хозяйка дома тоже поднялась. Она стояла достаточно близко, и итальянец ощутил запах ее благовоний, ее волос, ее кожи. Если бы баланс в отношениях между ними был чуть иным, он бы прикоснулся к ней – и даже более того. Сейчас их связывало глубокое внутреннее взаимопонимание. Зоя непременно обуздает для него Виченце, наверное, ее это даже позабавит. Но если сам Паломбара когда-нибудь станет представлять угрозу для этой женщины, она убьет его, хоть и с сожалением. Они оба знали и об этом тоже. Разница между ними была только в том, что, хоть Паломбара и восхищался Зоей, его интерес шел от разума, холодного рассудка. Волна эмоций не поднималась из самой глубины его души, не захлестывала его, сбивая с ног, не накрывала с головой, не уносила с собой неизвестно куда. Зоя же жила страстями.

И Паломбара искренне завидовал этой византийке.

Глава 72

Хватая воздух руками, Константин метался по комнате, на стене которой висели прекрасные иконы.

– Пожалуйста, помоги ей, Анастасий! Ее так глубоко ранило предательство! С горя она слегла. Мне кажется, ей все равно, будет она жить или нет. Я сделал все что мог, но безрезультатно. Феодосия – прекрасная женщина, пожалуй, лучшая из всех, кого я знаю. Как мог мужчина бросить жену, с которой прожил столько лет, ради какой-то… мерзкой срамницы со смазливым личиком, только потому что она может родить ему ребенка?

– Да, конечно, я пойду к ней, – ответила Анна. – Но у меня нет лекарства от горя. Все, что я могу сделать, это посидеть с ней… уговорить поесть, помочь заснуть. Но, когда Феодосия проснется, ее боль вернется.

Константин глубоко вздохнул.

– Спасибо, – вдруг улыбнулся он. – Я знал, что ты мне не откажешь.

Феодосия Склерос действительно погрузилась в бездну отчаяния. Эта темноволосая женщина обычно держалась с огромным достоинством. Теперь же она сидела на стуле, уставившись в окно невидящим взглядом.

Анна принесла второй стул и села рядом. Долгое время она не произносила ни звука.

Наконец Феодосия повернулась к Анне.

– Я не знаю, кто ты, – вежливо произнесла она, – и зачем пришел. Я не посылала за тобой и не нуждаюсь в твоих советах. Единственная цель, которую ты преследуешь, находясь здесь, – исполнение своего долга. Я освобождаю тебя от этой обязанности. Можешь идти. Наверное, где-нибудь в другом месте ты принесешь больше пользы.

– Я лекарь, – пояснила Анна, – Анастасий Заридес. Я пришел, потому что епископ Константин очень за вас переживает. Он сказал, что вы – самая замечательная женщина из всех, кого он знает.