Блеск и нищета бижутерии. Повседневные украшения в России и СССР, 1880–1980 годы - [37]

120. Бусы-самоделки

Бусы розовые из бумаги. Длина 78. Авт. В. Фомин. Конец 1950-х гг.

Бусы из бересты. Длина 84. Россия. Начало 1960-х гг.

Бусы из яблочных семечек. Длина 120. Россия. Начало 1960-х гг.

Бусы из ольховых шишек. Длина 66. Россия. Начало 1960-х гг.

Бусы белые из раковин и яблочных косточек. Длина 39. 1950-е гг. (?)

«Оттепель», наступившая в конце 1950-х, принесла с собой, помимо всего прочего, отмену негласного (а иногда и вполне гласного) неодобрения женских украшений. Кроме того, в большой степени ослабло и стремление к всеобщему единообразию. Зато сохранялся дефицит, столь характерный для советской эпохи на всем ее протяжении. Поэтому модницы, не удовлетворяясь тем, что можно было отыскать в магазинах, принялись восполнять пробелы в своих украшениях с помощью различных самоделок.

В частности, все начали делать бусы из журнала «Америка», который появился в СССР в 1957 году. Плотная глянцевая бумага и яркие краски иллюстраций как нельзя лучше подходили для этой цели. Параллельно у нас стал продаваться и журнал «Англия», но он был слишком маленького формата и для бус подходил гораздо меньше. Для изготовления бус страница разрезалась на длинные треугольники, из которых сворачивались и склеивались бусины в форме веретена. Эта техника применялась в Европе еще в начале XX века, когда в модных журналах публиковались рекомендации по изготовлению бумажных бусин для занавесок.

121. Авторские украшения А.Э. Вершило

Бусы «дубовые листья». Дерево. Без замка. Длина 77, 1963

Серьги «виноградные листья». Дерево. Размеры 2,5х3,1, 1970

Бусы. Дерево. Без замка. Длина 76, 1963

Брошь «смородина». Кожа, пластик. Замок – английская булавка. Размеры 8х6, 1960-1970-е гг.

121а. Л.В. Калинина в бусах «Дубовые листья», 1963.

Из архива Н.А. Филатовой

Интересно, что она до сих пор применяется в Уганде для создания весьма экзотичных украшений.

В дело шла не только бумага: бусы делали из авиационной фанеры, эпоксидной смолы, скорлупы орехов, различных косточек и семян (илл. 120). Кстати, бусы из даров природы отнюдь не являются новейшим изобретением. В античной Греции колье из желудей украшало одну из статуй Афины Паллады, а в более близкое к нам время мы встречаем подобные бусы в воспоминаниях Н.А. Тучковой-Огаревой: «Он (Мартьянов – образованный крестьянин, гость Герцена) любил детей, часто разговаривал с моей малюткой и, уезжая, подарил ей на память черные бусы из высушенных семян какого-то кавказского растения. Я сберегла ей эти бусы, и она, уже большая, носила их и хранила» (Н.А. Тучкова-Огарева. Воспоминания. М., 1959).

122. Бусы «Брызги шампанского» и «Голубой огонек». Стекло. 1960-е гг. Из собрания Е.А. Шубниковой

Историю целого комплекта самодельных украшений рассказала реставратор-театровед Н.А. Филатова. Ее мама Людмила Васильевна Калинина работала в 1960-1970-х годах в макетной мастерской института «Резино-проект». Там же работал А.Э. Вершило, на которого молодая сотрудница произвела, видимо, сильное впечатление. Свои чувства он материализовал в комплекте из бус, серег и броши в виде грозди ягод, которые были им виртуозно вырезаны из дерева (илл. 121, 121а). Романтические чувства служили источником вдохновения и для молодого геолога, который делал бусы для своей жены не только из найденных им самоцветов, но и из стекла. Бусы, изготовленные им из винной бутылки, назывались «Брызги шампанского», а из старого телевизионного экрана – «Голубой огонек» (илл. 122).

123. Бусы из хлеба. Хлеб, бисер, стеклярус. Длина 75.

Авт. Б.И. Абрамова. Начало 1980-х гг.

Не были забыты и бусы из хлеба. Из книги «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…» (А.В. Книппер. М., 1996) явствует, что в 1960-х годах их изготовлением зарабатывала себе на жизнь Елена Васильевна Сафонова, сестра Анны Васильевны Тимиревой – любимой женщины адмирала Александра Васильевича Колчака: «Тюля (Елена Васильевна) добывала деньги более зависевшим от нее самой способом – она стала делать поразительно красивые бусы. Каждая бусинка вылепливалась из специально приготовленной массы, основу которой составлял мякиш рижского хлеба с добавками олифы, клея БФ и, возможно, еще чего-то. Скоро в это производство были вовлечены все: я покупал хлеб, тетя Аня (Анна Васильевна Тимирева), ведавшая технологией, делала сырье для приготовления массы, я прокручивал все это через мясорубку, добиваясь полной однородности, а полученный продукт заворачивался в полиэтиленовую пленку и вручался мастеру, т. е. Тюле. Вылепленные бусинки бывали разными по форме: плоские с узорчатыми краями, бочкообразные с горлышками и перевязочками и т. д. – все они делались с помощью случайного набора инструментов, среди которых были какие-то крючочки, ланцетики, портновские зубчатые колесики на деревянных ручках и т. п. Готовые бусинки нанизывались на спицы и клались на просушку, длившуюся довольно долго.

По окончании сушки начинался самый главный процесс – раскрашивание бусин. Поскольку бусы делались по заказу, реже – просто так, на кого придется, их цвет и форма долго вынашивались мастером, чтобы они наилучшим образом соответствовали стилю заказчицы. Вечерами Тюля выносила на всеобщее обозрение результаты своей дневной работы, и домашний худсовет высказывал свои оценки, которые не всегда бывали положительными, что в свою очередь не обязательно “находило понимание со стороны автора”. Однако гораздо чаще оценки помещались в диапазоне от “очень хорошо” до “превосходно”, благосклонно принимались Тюлей, и назавтра происходила сборка изделия. Бусы нанизывались на капроновую нитку вперемежку с бисером, цвет и размеры которого тоже тщательно подбирались, а окончания нитки закреплялись в специальных замочках. В итоге появлялись изделия, среди которых многие были замечательно красивы: одни – фарфорово-белые с маленькими синими цветочками, другие – роскошные многоярусные, какие-нибудь розовые или малиновые, где узорчатыми были не только сами бусинки, даже их последовательности составляли некоторый узор. Цена одной нитки таких бус колебалась от 15 до 25 рублей, но тщательность выделки не позволяла существенно увеличить их производство, так что за месяц делалось не более двух-трех ниток. Вечерами, когда около круглого стола собиралось население нашей квартиры, все бывали заняты кто чем: тетя Аня с серьезным видом раскладывала пасьянсы, Оля ей в этом ассистировала, я, например, пил чай, и только одна Тюля занималась общественно полезным трудом – осуществляла ювелирную сборку очередной нитки бус. “Тяжек был труд бусельника в 60-е годы XX века: и вечерами при свете тусклой лампочки Ильича, а бывало, и глубокой ночью виднелся его силуэт, склоненный над очередным шедевром, который лишь немногие современники сумеют оценить по достоинству” – так шутливо и вместе с тем серьезно говорил я Тюле, а она вторила: “Ох тяжек!” Шутки шутками, а и действительно случалось, что над бусами Тюля засиживалась чуть не до утра – не заработка ради, конечно, а просто из любви к искусству».