Блеф во спасение - [21]

— Революционная выходит история, — подытожил майор, — вы писали об этом? Разбирая слова на запчасти, до многого можно докопаться.

— На запчасти, командир, я так чувствую, твой кирпич придётся скоро разбирать, — она ткнула пальцем в коричневое пятно пороха на его левом запястье. — Командир… Английское come on — продвигаться, зажигаться.

— Молодец!.. — оценил майор. — Похоже, пора нам познакомиться по-настоящему. Мобильная связь в центре с перебоями. Напишу мой номер вот тут, на бирке от полотенца. Напишешь завтра сама после обеда, где и когда. Мне и правда, понадобится твоя помощь. Последний вопрос — что с наукой?

— Официальная наука никогда не признается, что мы правы. Будет жечь наши идеи своим презрением, как Джордано Бруно. Хотя и сама понимает, что земля всё-таки вокруг солнца вертится. Но если не солнце вокруг неё, их диссертации, академические пенсии, конференции в Париже прахом пойдут. Не записывай номер на полотенце, примета плохая. Встретимся завтра. А номер мой сможешь запомнить, если скажу? Меня зовут Елена Кочетова, я работала на радио, вела программы про всякую всячину.

— В политике всячины много, — ответил он, — я тебя слушал. Честь имею. Михаил Келебдаенен. Следую курсом командования. Номер говори?…

И они обменялись рукопожатием. Как друзья. Через пятнадцать минут, запустив стиральную машину и жестоко отмывшись под кипятком душа, она провалилась в такой каменный сон, где сновидения уже не поместились. А без восьми часов подполковник специального подразделения доехал по оранжевой ветке метро до гремящей соловьиными трелями верхней Яузы, вошёл в свою пустую квартиру на улице Менжинского и, как говаривали его боевые друзья, «упал, ударился головой о подушку и потерял сознание». На пыльный старенький рюкзак, брошенный в гостиной на диван, стекал лунный луч из западного окна. А на прямоугольник вылитого им света пристально смотрел глазок беспроводной видеокамеры. Оставим её дохлый китайский аккумулятор разряжаться без особой пользы, ведь до утра ещё далеко.

Глава 4 «А зачем тебе это знать?»

— Ванька! Закрой дверь машины немедленно или выключи балалайки свои, сволочь! И так голова трещит… Брошу гранату, не доживёшь до своего конца света, — высунувшись из окна лоджии, она погрозила соседу лейкой. Война войной, а помидоры поливать надо. Зная разбойничий нрав миленькой девочки из 13-ой квартиры ещё по играм в классики и индейцев, упитанный мужик с трубкой во рту шустро прикрутил звук. Фольклорные завывания из динамиков его бесконечно ремонтируемого доисторического «Форда», без сомнения, возобновятся только после того, как хозяин машины убедится — Ленка слиняла из дома надолго, а не к овощному ларьку и обратно. О конце света упоминание тоже оказалось уместным: сосед в течение двадцати лет умудрялся подрабатывать лишь фотосъёмками для дорогих съёмных девиц, а своим жёнам морочил голову, что пишет книгу. Назвав труд «апокалипсисом от Ивана-дурака», он перегрузил текст таким количеством метафизических формул, что читать это не взялся бы даже психиатр. Эпизодически, обычно в связи с магнитными бурями, он развлекал подружку детства во дворе новыми откровениями о том, как к нему ночью приходил Николай Второй, повелевая выключить свет в туалете, реже сигналы поступали от летающих тарелок. В остальном же удивительный сосед был нормальным и даже добрым парнем.

Убедившись, что помидоры напились вволю, а листва миниогорода на лоджии радует сочной изумрудной мягкостью, Лена отправилась в ванную развешивать отстиранные за ночь от крови и грязи в машине джинсы, жилет и любимую трикотажную блузку. С кроссовками и сумкой, заляпанными чем-то жирным, она провозилась с полчаса, радуясь тому, что нашла чуток старого папиного одеколона, годного, разве что, отпугивать комаров. И вот, уже любуясь на дело рук своих, она уже собиралась было позавтракать, как вдруг раздался звонок в домофон. Ох, а так хотелось тёплого яичка.

— Кого там? — сняв трубку, она вложила в свой вопрос почти весь маршрут, по которому намеревалась послать бедного писателя-эзотерика. Ведь никаких других вариантов напроситься на утренний чай не намечалось.

— Лена, это Михаил. Из Гефсиманского сада. На лестницу выйди.

Рано утром майор проснулся в своей «брежневке» на северо-востоке огромного города словно от толчка. Люди с развитой интуицией, как кошки перед землетрясением, часто открывают глаза за несколько секунд до звонка будильника. Сейчас же, лёжа в собственной постели, он почувствовал, что около входной двери началось какое-то движение, и почти сразу тихо и аккуратно в замочной скважине повернулся ключ. Мать вряд ли приехала бы с дачи, да и не стала бы она стеречься, чтобы не разбудить его. Наоборот, в молодости сама дама без комплексов, постаралась бы специально пошуметь, чтобы не застать врасплох тех, кто мог давеча задержаться у него на ночь.

Только змей смог бы так же стечь на пол и броском очутиться в проёме двери на кухню, не издав ни одного звука и не допустив ни единого шороха. В отличие от посетительницы. Несколько секунд он наблюдал, как женщина на высоченных каблуках сначала выскочила из них на пол, чтобы не топать, а потом прямо в колготках босиком проскользнула в гостиную. Огляделась по сторонам и, увидев его рюкзак, кинулась расстёгивать пластмассовый замок.