Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях - [4]
— Без запаха мы не заметим протечки, — сказал он, раздувая грудь, чтобы все обратили на него внимание.
Мы только что закончили есть мамин традиционный ужин — жареную бамию, ростбиф и ледяной чай, — который она подавала чуть ли не каждый вечер. Мы с Лонни любили сидеть за столом и слушать, как отец рассказывает про турбины, которые гонят газ до самого Лос-Анджелеса. Иногда он рисовал нам схемы, чтобы показать, как они работают. Турбины были огромные, и их внутренние механизмы двигались быстрей, чем мог уловить глаз.
— А если мы не заметим протечку, взрывом нас всех разметает аж до Мексики.
Мне всегда становилось не по себе, когда отец говорил про взрывы. Годом раньше компрессорная взорвалась во время испытаний новой турбины. Все до сих пор об этом вспоминали, как будто это произошло вчера.
То утро началось как обычно: мама дремала на диване, я за телевизором смотрел мультики, а Сэм играл в своем манеже. Сначала раздался какой-то грохот, а потом взрыв так тряхнул наш дом, что картины попадали со стен. Я бросился к окну. На улице выла сирена, люди куда-то бежали. Ночка словно с цепи сорвалась — стала носиться по комнате, а потом вскарабкалась по шторе до потолка и повисла там. Шерсть ее стояла дыбом.
Второй взрыв был куда сильнее, чем первый, — от него я свалился с ног. Над станцией поднялся клуб огня, черный дым повалил в ярко-голубое небо. Здание скрылось за его непроницаемым облаком. Под завывание сирены нас сотряс еще один взрыв. Бычьи ветры пахли прямо-таки отвратительно, словно их подпалили спичкой.
Мама подхватилась с дивана и забегала по гостиной кругами, рыдая и трясясь всем телом. Я забился в угол, зажав уши ладонями, — мне казалось, что потолок вот-вот обрушится нам на головы. Сэм посмотрел сначала на маму, потом на меня и, сморщившись, громко заплакал. Лонни была в школе, поэтому успокаивать маму должен был я, но я не знал, что делать, потому что она, вскрикнув, вдруг рухнула на пол.
Грохот на улице продолжался. Черный дым заполнил весь дом, и воздух стал густым и едким.
Я несколько раз потряс маму за плечо, но это не помогло. Собственно, это никогда не помогало. Она лежала на полу, сжавшись в клубок, с зажмуренными глазами, и стонала. Тут в гостиную вбежала миссис Белл. Ее муж работал в ночную смену и отсыпался дома, когда станция взлетела на воздух.
— Тельма-Лу, — сказала она, — мы пока не знаем, что там произошло. Все, кто не на работе, побежали на подмогу. Будем надеяться, с Терстоном все в порядке. Только успокойся!
В поселке никто не запирал двери — мы жили как одна большая семья. В трудные минуты все помогали друг другу. Даже те, кто избегал общения с мамой, пришли, чтобы узнать, чем нам помочь.
Миссис Белл присела на корточки рядом с мамой.
— Ну же, Тельма-Лу, соберись! — Она погладила ее по спине. — Вместе мы как-нибудь справимся.
Другие соседи начали заходить к нам в дом и успокаивать маму. Миссис Белл уложила ее на кушетку и принесла стакан воды, но у мамы так тряслись руки, что вода пролилась на пол. Отец говорил, что миссис Белл недолюбливает нашу маму, но в тот день она держалась очень дружелюбно: гладила ее по плечу и пыталась утешить. Она говорила с ней, как с маленьким ребенком, спрашивала, где Лонни — в школе? Мама кивнула; она захлебывалась от слез и не могла ответить.
Наконец грохот прекратился, но дым и огненные облака продолжали подниматься в воздух. Сэм еще сильней заревел в своем манеже, и одна из соседок взяла его на руки, покачать и успокоить. Но через пару минут он снова заплакал, услышав сирену пожарной машины. Я выбежал на улицу посмотреть, и Ночка выскользнула следом за мной. Через кусты она нырнула к соседям. Миссис Белл закричала, чтобы я вернулся в дом, но я не послушался ее, и она вылетела во двор, вся красная, и схватила меня одной рукой за рубашку, а второй за щеку, и потащила внутрь.
Миссис Белл была из тех, кто звал меня зверенышем. От нее странновато пахло каким-то лекарством, и она вечно на всех ругалась. Вообще-то ее звали Беатрис, и отец прозвал ее Жирной Би — из-за гигантских габаритов. Мистер Белл тоже жаловался на меня, хоть и отвязывал периодически от дерева. Я ни разу не видел, чтобы он улыбался. Отец говорил, что он — жалкий никчемный сукин сын.
К тому моменту, как Чэмп пришел поговорить с мамой, ее рыдания превратились во всхлипы. Она так и лежала на диване в халате, со спутанными волосами, будто только что проснулась. Глаза у нее дергались. Чэмп сказал, что отец сильно обгорел и сейчас находится в больнице. Хотя Чэмп погладил меня по голове и улыбнулся, его серые глаза были печальны. Он сказал, что некоторые пострадавшие могут умереть, но отец должен выкарабкаться.
Заплаканные соседки одна за другой приходили проверить, как у мамы дела. Жена Чэмпа отвезла ее в больницу, а другие пока сидели у нас в гостиной, с Сэмом и со мной, и качали головами, словно отец уже не вернется — но я знал, что все с ним будет хорошо.
Лонни прибежала из школы вся в слезах. Кто-то из мужчин рассказал ей, что произошло.
— Ваш отец пытался перекрыть поврежденный газовый клапан, но турбина взорвалась, — объяснил он, утирая слезы рукавом. — Ему удалось выбраться, и его вместе с другими парнями срочно отвезли в больницу. Он жив, но сильно обгорел.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Невероятно шокирующая и мрачная биография Джеффри Дамера – одного из самых знаменитых серийных убийц в истории, получившего прозвище «Каннибал из Милуоки». Летом 1991 года охваченный паникой мужчина, с руками, скованными наручниками, выбежал из многоквартирного дома и обратился к патрульным полицейским за помощью. Дрожа от страха, он привел их обратно в логово своего похитителя, где оказался самый настоящий ад. В квартире хранились останки не менее пятнадцати человек: туловища в огромной бочке, коллекция черепов и скелет в комоде, в холодильнике – отрубленные головы.
В феврале 1983 года у жильцов лондонского дома на Масвелл-Хилл засорилась канализация. Приехавший сантехник обнаружил в подвале ужасную находку – месиво из человеческой плоти и костей. На следующий день по подозрению в убийстве был арестован один из жильцов по имени Деннис Нильсен. «Мы говорим об одном теле или о двух?» – спросил его полицейский. – «Пятнадцать или шестнадцать, начиная с 1978 года. Я все расскажу. Вы не представляете, как здорово с кем-то об этом поговорить», – ответил Нильсен. Крайне редко убийца говорит о себе так честно и исчерпывающе: его архив – беспрецедентный документ в истории уголовных убийств, настолько он подробен, полон мрачных фантазий и шокирующих подробностей.
МИРОВОЙ БЕСТСЕЛЛЕР. ЛУЧШИЙ TRUE CRIME АВТОР ВСЕХ ВРЕМЕН ПО ВЕРСИИ KIRKUS REVIEW. «Лучшая тру-крайм книга всех времен». – TIME Тед Банди. «Харизматичный убийца» с очаровательной улыбкой, «суперзвезда» среди маньяков. На его счету больше 30 доказанных убийств, хотя есть основания считать, что настоящее число переваливает за сотню. В 1970-х Банди был национальной знаменитостью: трансляции судебных процессов по его делам смотрели всей Америкой, а женщины признавались ему в любви и ночевали у зала суда, чтобы занять места рядом с самым красивым обвиняемым. Как получилось так, что обаятельный и успешный студент юридического факультета, которому прочили головокружительную карьеру, стал разъезжать на машине и заманивать в нее юных девушек, безжалостно убивать и расчленять их? Эта книга – подробная хроника его жизни и его преступлений, его двойной жизни и непреодолимого желания убивать.
Реальная история дочери знаменитых британских маньяков Фреда и Розмари Уэстов – о жизни в «доме ужасов», где происходили растление, насилие и убийства. Что делать и как жить, когда твои мама и папа – серийные убийцы, знаменитые на всю страну? Мэй Уэст знает это с самого детства. Ее родители насиловали, убивали и затем расчленяли молодых женщин в своем доме по адресу Лондон, Кромвель-стрит, 25. Садистские наклонности супругов Уэст не ограничивались посторонними жертвами: абьюзу и насилию подвергались их собственные дети.