Блаженство греха - [3]

— Примите, как полагается, — ответил Люк мягким, хорошо поставленным голосом, достигавшим дальних углов комнаты. Голос был еще одним инструментом, пользоваться которым он научился весьма умело.

— Она хочет встретиться с тобой. Я сказал, что ты медитируешь, и она только рассмеялась. Боюсь, ничего хорошего от ее присутствия ожидать не стоит.

Люк кивнул.

— Это ненадолго, Альфред. Проследи за тем, чтобы гостья прошла обряд очищения. Какая на ней одежда?

— Обычная, городская, — пожал плечами Альфред.

— Пусть ей принесут что-нибудь из нашей. Ей будет удобнее.

— А если откажется?

— Тогда я сам займусь ею. Как всегда.

Конечно, она откажется, хотя обряд очищения заключался всего лишь в простом омовении в уединенном горячем источнике, оказывавшем удивительно расслабляющее действие. Скорее всего, гостья будет упрямо принимать холодный душ на протяжении всего визита и наверняка откажется от удобной, свободной, не сковывающей движений хлопчатобумажной одежды, которую носили здесь все. Ну да ладно, всему свое время. В голове прозвучала известная фраза: «Разденьте ее, искупайте и приведите в мой шатер».

Люк безмятежно улыбнулся.

— Благословен будь, — пробормотал Альфред, который и понятия не имел, о чем думает его наставник.

— Благословен будь, — ответил, опускаясь на спину, Люк.

Три месяца без секса. Люк привык к долгим периодам воздержания: подавая пример чистоты, нужно быть очень осторожным в том, как и когда удовлетворять насущные потребности, если становится уж совсем невтерпеж.

Но он уже научился трансформировать нерастраченную сексуальную энергию в своего рода энергетический котел и сам жил внутри этого кипящего вулкана.

Построенная на доверии, любви и свободе, Санта-Долорес была бухтой спасения, райским уголком для всех страждущих. Немало помогала и передовая система наблюдения, обеспечивавшая визуальный доступ в определенные помещения поселка. Оставшись один в просторном светлом зале, Люк полежал некоторое время, потом поднялся. Сейчас он перейдет в свою комнату для медитаций, единственное место, где беспокоить его не смеет даже Кальвин, отодвинет тяжелую черную штору, за которой установлен с десяток мониторов, сядет перед ними и будет смотреть. И может быть, ему даже выпадет шанс удостовериться, действительно ли Рэчел Коннери такая же бледная, хмурая и тощая без одежды, как и в ней.

Первое, что бросилось в глаза, — это полное отсутствие детей. Очевидно, культ охватывал только тех, кто не обременен ими. И деньги вымогать легче, подумала Рэчел. Главное здание Санта-Долорес соответствовало традициям здешней архитектуры: вымощенные мозаичной плиткой прохладные полы, стены из саманного кирпича, потолки и окна из простого темного дерева.

Рэчел предоставили комнату в дальнем конце коридора. Проводившая ее туда женщина оказалась на удивление милой и, хотя носила светлую хлопчатобумажную форму, напоминавшую нечто среднее между мужской пижамой и ги каратиста, на жертву промывания мозгов никак не походила. Они и гостье попыталась всучить такое же облачение, но Рэчел наотрез отказалась и от одежды, и от предложения искупаться в горячем источнике.

— Нет настроения, — протянула она с наигранным равнодушием. — Я приняла душ утром.

— Вы сразу почувствуете себя лучше. Как будто сбросите старую кожу, — сказала женщина, назвавшаяся Лиф.

— Старая меня вполне устраивает. Когда я увижу Люка?

— Когда он будет готов. Видите ли, большую часть дня Люк проводит в молитвах и медитации. Уверена, он примет вас при первой же возможности. Люк просил устроить вас поудобнее.

Рэчел огляделась — голые стены, очаг-кива, узкая койка с безыскусным белым покрывалом.

— А вы здесь не очень-то сибаритствуете, — заметила она.

— Мы здесь не для того, чтобы потакать своим слабостям, — объяснила Лиф, — а для того, чтобы развивать свои чувства. Раскрывать себя миру.

— На такой узкой кроватке не очень-то раскроешься.

Лиф улыбнулась.

— Здесь нет места наркотикам, алкоголю, сексу или каким-либо токсинам. Сюда приходят для очищения и познания.

— Нет места сексу? — эхом отозвалась Рэчел. — А как же супруги, мужья и жены?

— Здесь они получают прекрасную возможность сосредоточиться на духовных, а не физических потребностях.

— Прекрасно. У моей матери за всю жизнь и недели воздержания не случилось.

— Воздержание не есть обязательное требование, это всего лишь предложение. Если мы хотим следовать за учителем, то должны подражать ему.

Смысл сказанного дошел до нее не сразу.

— Хотите сказать, Люк Бардел… целомудрен?

— Конечно.

— Конечно, — эхом повторила Рэчел. — Только знаете, со всеми этими исповедующими целибат религиями есть одна проблема. Когда нет детей, веру некому нести дальше. Пример — шейкеры[1].

— Учение Люка — не религия, а философия. И дети сюда не допускаются. Они еще слишком юны, чтобы понять наше учение. Люк говорит, что прежде чем заниматься собой, мы должны позаботиться о наших мирских обязанностях.

— Глава культа с идеями республиканца. — Она недоверчиво покачала головой. — Что дальше?

— Это не культ.

— Да, знаю. Не культ, не религия — просто образ жизни. — Рэчел бросилась на кровать. Узкая и жесткая, словно утыканная гвоздями, — не кровать, а пыточное ложе. Как раз под настроение.