Блаженны мертвые - [28]

Эльви не сдавалась.

— Но вы-то — неужели вы сами в это не верите? — спросила она.

— Я? — Бернт оглянулся на припаркованную у ворот «Скорую», сделал шаг вперед и произнес над самым ее ухом: — Я — верю.

— Тогда в чем же дело?!

Бернт снова отступил. На лице его читалось облегчение, но говорил он по-прежнему вполголоса:

— Видите ли, подобные заявления в такой ситуации — это... как бы поточнее выразиться?... Не комильфо. Не затем я здесь. Представьте себе, я бы сейчас разъезжал по городу и проповедовал о Втором Пришествии. Думаю, меня бы не поняли.

Эльви пришлось с ним согласиться. Возможно, это попахивало трусостью, но в такую ночь люди меньше всего нуждались в проповедях.

— Значит, вы все же верите? — переспросила она. — В пришествие Христа, и что все это не просто так... Думаете, будет, как написано?

На сей раз Бернт не смог сдержаться. Лицо его расплылось в широкой радостной улыбке, и он прошептал:

— Да! Верю!

Эльви улыбнулась. По крайней мере, теперь их двое.

Санитары вышли из дома, поддерживая Туре с обеих сторон. На их лицах читалась плохо скрываемая брезгливость. Подойдя ближе, Эльви поняла, в чем дело. На вороте рубашки Туре проступило желтое пятно, а вокруг стоял запах тухлятины. Туре начал оттаивать.

— Ну, вот и они, — засуетился Бернт. — А это, значит...

— Туре, — отозвалась Эльви.

— Туре, — повторил он.

На пороге появилась Флора. Она успела побывать в спальне и собрать вещи. Подойдя к Бернту, она смерила его оценивающим взглядом, как, впрочем, и он ее — взгляд его на секунду задержался на портрете Мэрилина Мэнсона, и Эльви сосредоточилась, мысленно внушая Флоре, что сейчас не время для теологических дискуссий. Но интерес Флоры к священнику носил более прагматичный характер.

— И куда вы его теперь? — спросила она.

— Пока что — в больницу Дандерюд.

— А потом? Что вы с ними дальше-то делать будете?

Санитары пытались погрузить Туре в «Скорую», и Эльви одернула внучку:

— Флора, у них и без тебя много дел...

Флора повернулась к бабушке:

— А тебе самой разве неинтересно, что с ним будет?

— Вообще-то, — Бернт откашлялся, — это вполне понятный вопрос. Только вот, к сожалению, мы и сами не знаем. Могу лишь уверить, что делать с ним ничего не будут.

— В смысле? — переспросила Флора.

— Ну... — Бернт нахмурился, — может, конечно, вы и не это имели в виду, но полагаю, что...

— Да вам-то откуда знать?

Бернт бросил на Эльви взгляд, в котором явно читалось: «Ох уж эта молодежь», и та изобразила на лице сочувствие. Один из санитаров остался возле Туре, а второй подошел к ним со словами: «Груз к отправке готов!»

Бернт поморщился, но санитар только ухмыльнулся и добавил:

— Ну что, поехали?

— Да. — Бернт повернулся к Эльви: — Может, вы с нами? — Эльви покачала головой, и он добавил: — Ну, как знаете. В таком случае, с вами свяжутся... Как только разберутся...

Обменявшись с Эльви рукопожатием, он протянут руку Флоре. Сжав его ладонь в своей, девочка произнесла:

— Я с вами.

— Даже не знаю, — Бернт бросил вопросительный взгляд на Эльви, — не уверен, что мы можем взять вас с собой.

— Мне только до города, — ответила Флора. — Не подкинете? Водитель не против, я спросила.

Бернт повернулся к санитару за рулем «Скорой», и тот согласно кивнул. Бернт вздохнул и повернулся к Эльви:

— Ну, если вы не возражаете.

— Да нет, она вообще-то сама все за себя решает.

— Это я уже понял, — ответил Бернт.

Флора подошла к бабушке, обняла ее:

— Мне тут повидаться кое с кем надо.

— Что, прямо сейчас?

— Да. Если ты, конечно, справишься тут без меня.

— Я-то справлюсь.

Эльви осталась стоять у ворот, наблюдая, как Флора с Бернтом усаживаются в «Скорую». Она помахала внучке рукой, пытаясь отогнать от себя воспоминание о том тошнотворном запахе. Дверь закрылась. Заработал двигатель, на мгновение вспыхнула мигалка, но тут же погасла. «Скорая» медленно тронулась с места, дала задний ход, разворачиваясь на асфальтированной дорожке у дома напротив — как вдруг...

Глаза Эльви округлились, грудь пронзила острая боль, словно в сердце вогнали кол: Туре! Она пошатнулась, ухватившись одеревеневшими пальцами за прутья ворот. Эльви ясно ощущала присутствие Туре, как будто его душа вселилась в ее тело. В голове раздался его голос:

Мамочка, помоги! Мне отсюда не выбраться... не хочу никуда... хочу домой, мамочка...

Развернувшись, «Скорая» выехала на дорогу.

Мамочка... Она идет за мной...

Эльви почувствовала, как Туре покидает ее тело, словно змея сбрасывает кожу. Голос его по-прежнему звучал в ее голове, но теперь она различала и слабый голос Флоры:

Бабушка, ты меня слышишь? Это он к тебе обращается?..

Эльви почти физически ощущала, как ослабевает связь по мере того, как к ней возвращается власть над собственным телом. Она лишь успела ответить: «Я слышу», как ниточка, связывающая их, оборвалась, и она окончательно пришла в себя.

Она стояла, держась за ворота, провожая взглядом «Скорую», которая казалась сейчас расплывчатым белым пятном. Полчища непонятно откуда взявшейся мошкары заставили ее отвернуться. Голова болела так, что перед глазами поплыли кровавые круги.

И все же Эльви готова была поклясться: она что-то видела.