Благословляю на праведный бой! - [6]

Как сценарист, я обратил внимание на детали: у мужиков были полные стаканы водки, а у нее – пустой, и она хохотала… Я взял бутылку «Финляндии», подошел к хохотушке и говорю:

– Мадемуазель, а не предпринять ли нам с вами романтическую прогулку?

– Да, если вы обещаете отвезти меня домой.

– Обещаю. Клянусь честью.

И я действительно отвез ее домой, но только под утро и к себе. Всю ночь мы ездили по разным ресторанам, останавливались на каких-то освещенных улицах. Наконец оказались на Фрунзенской набережной, спустились к реке, я откупорил бутылку шампанского и сказал:

– Предлагаю тебе руку и сердце. Немедленно бери, пока не передумал.

– Беру, не передумывай, – ответила Кыса, и мы отправились ко мне.

Потом Ксюха вернулась домой. А я, как мы договорились, купил два ящика вина и поехал следом, знакомиться с ее родителями. Оделся более или менее прилично, чтобы их не шокировать. Кыса уже к тому времени была мне очень дорога, и я понимал, что действительно хочу жениться. Мне очень хотелось, чтобы этот человек был рядом.

Милейшая оказалась у Кысы мама, хотя и властная. Юрист в генеральском чине! Я подкупил Валентину Степановну тем, что взял с собой гитару и тут же сбацал: «Мадам, за гусара замолвите слово». Потом быстренько, пока не очухалась, разлил хорошего вина, и она тут же растаяла, как любая женщина. То есть я надавил на те кнопки, которые делают женщину беспомощной, после чего снова забрал Ксюху к себе.

Через неделю состоялось официальное сватовство. В тот день я с Гариком Сукачевым записывал песню «Думы окаянные» для одного проекта, который, к сожалению, так и не состоялся. Он пел «Думы, мои думы», а я – «Хари Кришна». Смешной был проект, мы увлеклись, и в результате я опоздал на три часа.

Дверь открыла Валентина Степановна. Я упал на колени, в зубах – завядшие ромашки, которые я в самый последний момент успел сорвать на бензоколонке.

– Молодой человек, вы ничего не перепутали? – сурово спросила моя будущая теща.

А я в ответ заголосил:

– Все пропало! Все пропало!

Опять надавил, но уже на другие кнопки, которые пробуждают в женщине материнское желание простить и защитить. И Валентина Степановна меня простила.

Посидели мы очень неплохо, и где-то в середине беседы, после третьей или четвертой рюмки моей любимой «Финляндии», я встал и заявил, что хочу, чтобы они знали обо мне все. Снял рубашку и продемонстрировал свои татуировки.

– Какой ужас! – воскликнула Валентина Степановна.

– Прелесть какая! – умилился Владимир Евгеньевич.

Валентина Степановна хотела что-то возразить, но Владимир Евгеньевич ее остановил:

– Не надо, Валюш. Все же по-честному…

Как геолог-буровик, он очень ценил в людях открытость, для него это было самое главное в человеческих отношениях.

Моей маме Кыса сразу пришлась по душе, и поэтому большую часть времени, которую они провели наедине, она уговаривала ее не выходить за меня замуж, потому что я человек странный во всех отношениях и очень уж подвижный. «Вот увидишь, запутает он тебя, погубит», – говорила мама.

Но Кыса не поддалась.

Повенчаться мы решили в первый же день нашей встречи. Потому что были уже довольно взрослыми людьми и, встретив друг друга, сразу оценили, насколько благоволит к нам судьба. Ведь любовь – это чудо. А там, где чудо, там Бог. Я отвел Кысу к отцу Владимиру Волгину, или она меня отвела, и батюшка стал нашим духовником и наставником. Мы ходили к нему на службу в храм Софии Премудрости Божией, много общались, а перед венчанием решили исповедоваться и причаститься. Для меня это был период неофитства. Я хотел покончить со всем ненужным, что было в моем прошлом. Хотя оно было не таким уж и плохим.

Я не был ни наркоманом, ни бабником, а слухи о моем пьянстве не то что преувеличены, а очень и очень сильно преувеличены. Траву я курил, это да.

Но мне не понравилось. Пробовал писать в таком состоянии – не получилось. Путаница какая-то, мысль расфокусированная.

Во ВГИКе, в соседнем с нами блоке общежития, жили восточные ребята. Такие холеные, творческие, пахли хорошо, умели кушать палочками, цитировали японские пятистишья – танки, знали поименно всех режиссеров прошлого и настоящего и беспрерывно курили хеш – анашу. По-моему, они до сих пор там сидят и что-то цитируют. Не зря говорят: анаша, анаша сушит мозги не спеша. Героин я не пробовал никогда. Печальный опыт моих институтских друзей подсказал, что смысла нет начинать.

Благодаря обаянию Димы Харатьяна нам удалось повенчаться и расписаться в один день. Дима производил, да и сейчас производит на женщин-чиновниц неизгладимое впечатление, как идол, и он уговорил их зарегистрировать нас именно в тот день.

В то время во МХАТе ставили мою пьесу «Злодейка, или Крик Дельфина», и Миша Ефремов организовал в ресторане МХАТа гулянку и взял на себя все заботы тамады. За что ему вечный респект и уважуха. Свадьба получилась роскошная. Со всеми причиндалами. Мы проехали под семью мостами, остановились на Воробьевых горах, положили цветы к Вечному огню. Мы не очень верили в эту ерунду, но надо было сделать все как у порядочных людей. А напоследок подъехали к клубу «Маяк», где мы познакомились, и в знак благодарности оставили у ступенек увеселительного заведения букет роз и разбили о порог мои наручные часы.