Благословенные монстры - [25]

Юноша тяжело вздохнул, и в этом звуке заключался весь ответ на ее вопрос.

– Семья Пардж никак не оставит ее в покое.

– Это я уже поняла.

– Не знаю, как долго она сможет скрываться.

– Ага.

– В общем, это самая незначительная из всех твоих забот, – сухо закончил Рашид.

– Не говори так. Просто это еще одна проблема, которую я не могу решить.

– Надя, тебе никогда не приходило в голову, что ты и не должна решать все проблемы на свете?

Она застонала.

– Сколько тебе? Восемнадцать? Почему ты должна нести ответственность за весь мир?

– Потому что я все испортила.

– Нет, это не так. Все было испорчено до тебя, а скоро станет еще хуже, потому что люди – безумные создания, которые совершают ужасные поступки.

– Все не так просто.

– Ты права, ведь, помимо всего прочего, люди невероятно сложно устроены, и некоторые из них даже способны совершить что-то прекрасное.

Надины глаза наполнились слезами.

– Я не знаю, что мне делать, – прошептала она. – Я потеряла свою богиню, потеряла Малахию, и вдруг оказалось, что есть вещи похуже, чем постоянное сомнение. Раньше меня раздирали две противоборствующие стороны, а теперь их нет. Ничего не осталось. – Надя принялась отчаянно тереть свои глаза. Нет, она не собиралась плакать.

Рашид обхватил ее запястья.

– Позволь себе горевать, Надя. Как это делаю я.

– Он этого не заслуживает.

Марженя тоже не заслуживала скорби, но ей не хотелось говорить об этом с Рашидом.

– Может быть. Но я очень сильно любил этого парня, чего он тоже не заслуживал. Думаю, дело вообще не в этом. Нельзя заслужить чью-то любовь.

– Перестань делать вид, что все еще может наладиться. Ничего не наладится. Никогда.

– Это неправда, Надя.

Она смерила Рашида недоверчивым взглядом, но его упорный оптимизм вселял надежду на лучшее будущее.

Воздух разрезал еще один крик, и Рашид вздрогнул от неожиданности.

– Ты привыкнешь, – сказала Надя.

– Не уверен, что хочу к этому привыкать.

– Малахия обо всем знал?

Рашид нахмурился, и его лицо исказилось от ярости.

– Париджахан говорит, что она не раскрыла ему всех подробностей, но я думаю, она лжет, – он печально улыбнулся. – Я все еще не знаю, что мне делать, и никто не может мне с этим помочь.

– А что насчет Остии?

– Разве она согласится?

Надя задумалась. Остия никогда не была враждебна к ней или Париджахан, и, насколько она могла вспомнить, транавийка особо не возражала против компании Рашида.

– Сложно сказать, но я думаю, что согласится. Только она наверняка расскажет обо всем Кате.

– Я что-то пропустил?

– Пока нет, но, если вы с Пардж захотите сделать ставки, я готова поспорить, что Катя вот-вот закрутит скандальный роман с транавийской генеральшей.

– Послушай…

– Думаешь, я забыла, как вы делали ставки на меня и Малахию? – Между ними повисла долгая пауза. – Я помогу, если смогу. Но сомневаюсь, что наши силы хоть чем-то похожи.

– Девушка, которую я встретил в горах, убила бы меня за использование отличной от ее магии.

– Та девушка во многом ошибалась, – сказала Надя, безуспешно пытаясь скрыть меланхолию, которая звучала в ее голосе. – Она давно мертва.

Надя не могла уснуть. Она продолжала сидеть в дозоре, даже когда ее очередь подошла к концу. Лес казался спокойным, если не считать криков, к которым она уже успела привыкнуть.

Внезапно в воздухе повеяло магией, и, прежде чем она успела вскочить на ноги, ее швырнуло на землю.

– Вот и ты, – на ее шее сомкнулись железные когти, а в ушах зазвучал шипящий, искаженный голос. – Что ты наделала, маленькая клиричка?

Темные пряди падали на бледное лицо, и Надино сердце невольно сжалось, хотя она прекрасно понимала, что это не он.

– Живия.

– Где он? – Живия прижала Надю к земле. Ее глаза почернели, а зубы превратились в железные иглы.

Надя захрипела.

– Слезь с меня, – яростно прошипела она. – И закрой рот, пока всех не перебудила. – Катя без раздумий убила бы Стервятницу на месте.

Пока Живия, замерев, вглядывалась в ее лицо, Надя старалась не думать о том, как сильно эта Стервятница напоминала Малахию. Они могли бы быть родственниками. Хотя эта честь, по-видимому, принадлежала Серефину.

И Надя ничего не рассказала. А ведь она сложила кусочки головоломки еще до того, как лес окончательно исказил Малахию, превратив его в чудовище. Ей следовало ему рассказать. Надя знала, что его гложет одиночество. Он хотел знать, кто его семья. Но ему не нравился Серефин, и она боялась, что Малахия плохо отреагирует на ее подозрения. Поэтому она оставила свои догадки при себе, а потом было уже слишком поздно.

На лице Живии отразился страх.

– Где он? – повторила она, растеряв былую уверенность. Теперь Стервятница казалась потерянной и напуганной.

Надя откинула голову, опустив затылок на холодную землю. Живия слезла с ее груди и села рядом.

– Здесь его нет, – сказала Надя, поднимаясь на ноги.

Она протянула руку, и Стервятница посмотрела на нее с сомнением в глазах. Надя больше не понимала, что делает, но она и без того нанесла Транавии достаточно вреда, поэтому все остальное было бы бессмысленной жестокостью. Малахия был другом Живии, и она имела право знать о его смерти.

Спрятав железные когти, Стервятница приняла протянутую руку, и Надя помогла ей подняться, после чего повернула ее в сторону леса.