Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - [23]

– Не нужно объяснять, Орланда, я пони…

– Я знаю, но мне хочется объяснить. Настоящих друзей у меня нет, и я никогда ни с кем не говорила о нем, но почему-то… почему-то, ну, мне нравится быть с вами, и… – На ее лице вдруг расцвела широкая улыбка. – Конечно! Я забыла! Теперь вы отвечаете за меня! – Засмеявшись, она захлопала в крошечные ладошки.

– Что вы имеете в виду?

– Вы встали на пути джосса, или судьбы. Таков китайский обычай. О да. Вы вмешались в промысел богов. Вы спасли мне жизнь, потому что без вас я, несомненно, погибла бы – вероятно, погибла бы, – но на то была бы воля богов. Но вы вмешались и взяли их ответственность на себя, так что теперь вам придется заботиться обо мне всегда! Вот какой прекрасный, мудрый китайский обычай! – В глазах у нее заплясали чертики. Он никогда не видел таких белых белков, такой ясной карей радужки, такого привлекательного лица. – Всегда!

– Заметано! – рассмеялся он вместе с ней. Радость ее была так велика, что просто обволакивала.

– О, прекрасно! – воскликнула она, а потом, уже чуть серьезнее, тронула его за руку. – Это лишь шутка, Линк. Вы такой галантный, а я не привыкла к галантности. Я официально освобождаю вас – моя китайская половина освобождает вас от этого долга.

– А может, я не хочу, чтобы меня освобождали.

Он тут же заметил, как широко раскрылись ее глаза. Всю грудь у него сжало, сердце забилось. Аромат ее духов вызывал просто танталовы муки. И тут взаимное влечение накрыло их обоих огромной волной. Рука Бартлетта коснулась ее волос, таких шелковистых, тонких и чувственных. Коснулась в первый раз. И стала ласкать. Легкая дрожь, и они уже слились в поцелуе. Мгновение – и ее губы ответили, мягкие, чуть влажные, без помады, такие свежие и приятные на вкус.

Желание обоих росло. Его рука оказалась у нее на груди, и она чувствовала тепло ладони через шелковую ткань. По ней снова прокатилась дрожь, она попыталась отстраниться, но он крепко держал ее, нежно поглаживая, и сердце у него колотилось. Тогда ее руки легли к нему на грудь и, продлив немного это прикосновение, надавили. Она прервала поцелуй, но не отстранилась, тяжело дыша, опьяненная, как и он, с тем же бешено колотящимся сердцем.

– Линк… ты…

– С тобой так хорошо, – тихо проговорил он, прижимая ее к себе. Он наклонился, чтобы поцеловать ее еще раз, но она увернулась.

– Погоди, Линк. Сначала…

Он поцеловал ее в шею и попытался еще раз поцеловать в губы, чувствуя, как ей этого хочется.

– Линк, погоди… сначала…

– Сначала поцелуй, потом «погоди»!

Она рассмеялась. Напряжение спало. Он обругал себя за ошибку. Им и так владело огромное желание, а встречный порыв возбудил его еще больше. Теперь момент прошел, и они снова ходили вокруг да около. Закипевшая было злость не успела овладеть им, потому что Орланда прильнула к нему в поцелуе. Злоба тут же прошла. Осталось лишь тепло.

– Ты слишком сильный для меня, Линк. – Голос у нее был хриплый, руками она обвивала его шею, хоть и несмело. – Слишком сильный, и слишком притягательный, и слишком милый, и я на самом деле, действительно обязана тебе жизнью. – Лаская его шею, она глянула на него снизу вверх так, что он весь напрягся: все ее оборонительные порядки выстроены, крепкие и неприступные. «Наверное», – подумал он. – Сначала поговорим, – попросила она, отстраняясь, – а потом, возможно, поцелуемся еще.

– Хорошо, – кивнул он и тут же устремился к ней.

Но она приложила палец к губам, и его надеждам не дано было сбыться.

– Мистер Бартлетт! Американцы все такие?

– Нет, – не задумываясь, ответил он, но ее было непросто сбить с толку.

– Да. Я знаю. – Голос теперь звучал серьезно. – Я знаю. Именно об этом я и хотела поговорить с тобой. Хочешь кофе?

– Да, конечно, – сказал он. И стал ждать, не зная, как быть дальше, оценивая ее, желая, не в силах что-то понять в этой неразберихе, очарованный ситуацией и Орландой.

Она аккуратно налила кофе. Он был такой же вкусный, как и в первый раз. Бартлетт уже овладел собой, хотя сладкая боль не проходила.

– Пойдем в гостиную, – предложила она. – Я принесу твою чашку.

Он поднялся и обнял ее за талию. Она не возражала, и он почувствовал, что ей тоже нравится его прикосновение. Он опустился в одно из глубоких кресел.

– Сядь сюда. – Он похлопал по ручке кресла. – Пожалуйста.

– Потом. Сначала я хочу поговорить. – С чуть застенчивой улыбкой она устроилась на диване напротив. Диван, обитый темно-синим бархатом, подходил к китайскому коврику на сияющем паркетном полу. – Линк, я знакома с тобой всего несколько дней, и я… я не девочка, с которой проводят время. – Произнеся это, Орланда покраснела и продолжала, торопясь предупредить то, что он собирался сказать: – Извини, но я не такая. Квиллан был у меня первым и единственным, и просто интрижка мне не нужна. Мне не хочется безумных или просто приятных «кульбитов» в постели и застенчивых или болезненных расставаний. Я научилась жить без любви, я просто не смогу пройти через все это снова. Я действительно любила Квиллана, а сейчас не люблю. Мне было семнадцать, когда мы… когда у нас это началось, а сейчас двадцать пять. Мы врозь почти три года. Три года все уже кончено, и я больше не люблю его. Я не люблю никого, и извини, извини, но я не девочка для развлечений.