Благородный дом - [14]

— Тайбань? — Армстронг расхохотался. — Это смотря кого спросить, мистер Бартлетт. Вы с ним не знакомы?

— Нет ещё. Завтра познакомимся. За ланчем. Почему вы называете его «тайбань»?

— «Тайбань» по-китайски означает «верховный вождь» — человек, обладающий высшей властью. Для китайцев все главы старых торговых домов — тайбани. Но даже среди тайбаней всегда есть тот, кто стоит выше всех. Тайбань с большой буквы. Компанию «Струанз» называют Благородный Дом или Благородный Хонг, а «хонг» означает «компания»[18]. Так повелось с начала торговли с Китаем и самых первых дней Гонконга. Гонконг основан в тысяча восемьсот сорок первом году, двадцать шестого января. Основатель фирмы «Струан и компания» — Дирк Струан — был, и в некотором смысле остается, человеком легендарным. Для одних он — пират, для других — выдающаяся личность. Во всяком случае, свое состояние он сделал на контрабанде индийского опиума в Китай. На вырученное серебро покупал китайский чай и отправлял в Англию на целой флотилии китайских клиперов. Он стал королем коммерсантов, получил титул Тайбаня, и с тех пор «Струанз» всегда стараются быть первыми.

— Вот как?

— О, две-три компании наступают им на пятки, в частности «Ротвелл-Горнт», но тем не менее, да, я считаю, они первые. Нисколько не сомневаюсь: ко всему, что попадает в Гонконг или покидает его, что в Гонконге едят, прячут или изготавливают, приложили руку «Струанз», «Ротвелл-Горнт», «Эйшн пропертиз», «Блэкс»[19] — Банк Лондона и Китая — или банк «Виктория».

— А сам Данросс? Что он за человек?

Армстронг на мгновение задумался, но только на мгновение.

— Опять же это зависит от того, у кого спросите, мистер Бартлетт. Я знаю его совсем немного, лично мы не общаемся: иногда сталкиваемся на скачках. Пару раз встречался с ним официально. Обаятелен, хорошо делает свое дело… Думаю, в целом его можно охарактеризовать словом выдающийся.

— Ему и его семье принадлежит большая часть «Струанз»?

— Точно не знаю. Сомневаюсь, что это вообще кто-то знает вне их семейного круга. Но кресло тайбаня он занял не из-за своих акций. Такой номер не прошел бы. Я имею в виду, в «Струанз». В этом я уверен вполне. — Армстронг впился в Бартлетта взглядом. — Говорят, Данросс — человек безжалостный, убьет не задумываясь. Я вот не хотел бы иметь его врагом.

Бартлетт попивал пиво, и мелкие морщинки у глаз сложились в загадочную улыбку.

— Иногда враг ценнее, чем друг.

— Иногда да. Надеюсь, ваше пребывание здесь принесет вам прибыль.

Бартлетт тут же поднялся:

— Спасибо. Я провожу вас. — Он открыл дверь, пропустил перед собой Армстронга и сержанта Ли, а потом вышел за ними из главной двери в салон на ступеньки трапа. Сделал глубокий вдох. В дуновении ветра он опять уловил что-то странное: ни приятное, ни неприятное, ни вонь, ни аромат — нечто странное и необычно возбуждающее. — Суперинтендент, а чем это пахнет?

Кейси тоже обратила внимание, когда Свенсен открыл дверь.

Армстронг ответил не сразу. Потом улыбнулся:

— А это самый что ни на есть гонконгский запах, это пахнет деньгами.

2

23:48

— Пусть все боги будут свидетелями, как жутко не везет мне сегодня, — сказал Четырехпалый У и сплюнул на палубу.

Он сидел на корме, на высоком полуюте своей океанской джонки, причаленной к одному из огромных скопищ лодок, которые расползлись по всей Абердинской гавани на южном берегу острова Гонконг. Ночной воздух был горяч и влажен, и У играл с тремя приятелями в мацзян[20]. Все они — такие же пожилые и видавшие виды, как он сам, — владели собственными джонками. Несмотря на это, они ходили под его флагом и выполняли его распоряжения. Официально его звали У Санфан. У этого низкорослого неграмотного рыбака осталось лишь несколько зубов и не хватало большого пальца на левой руке. Джонка его была старой, потрепанной и грязной. Глава клана Рожденных в Море У, он заправлял всем своим флотом, и его флаг — серебряный лотос — реял над четырьмя морями.

Когда настала его очередь ходить, он взял ещё одну фишку из слоновой кости. Глянув на неё и увидев, что она не в масть, он яростно сбросил её и снова сплюнул. Плевок заблестел на палубе. Как и его приятели, он был одет в старую, поношенную нижнюю рубашку и чёрные штаны, какие носят грузчики-кули, хотя в одной этой игре у него на кону стояло десять тысяч долларов.

— Айийя, — с деланным неудовольствием воскликнул Рябой Тан, хотя с только что взятой фишкой до выигрышной комбинации ему не хватало лишь ещё одной. Игра эта напоминает британский джин-рамми. — Мать их всех ети, если я не выиграю! — проговорил он, снося фишку демонстративным жестом.

— Твою, если ты выиграешь, а я нет! — откликнулся ещё один игрок, и все засмеялись.

— И этих заморских дьяволов из Золотой Горы[21], если их не будет сегодня вечером, — сказал Пун Хорошая Погода.

— Будут, — уверенно заявил Четырехпалый У. — Заморские дьяволы не отходят от расписаний ни на шаг. Во всяком случае, я послал Седьмого Сына в аэропорт проверить.

Взявшись было за новую фишку, он остановился и посмотрел через плечо, окинув критическим взглядом проходившую мимо рыбацкую джонку, которая, мирно пыхтя, направлялась в узкий просвет между бортами лодок к выходу из гавани. Она несла только топовые огни и огни левого и правого борта и якобы выходила в море за рыбой, но это была одна из его джонок, и шла она на перехват тайского траулера с грузом опиума. Когда джонка благополучно проследовала мимо, он снова сосредоточился на игре. Наступило время отлива, но глубины вблизи окруженных лодками островов были значительные. С берега и отмелей доносилась жуткая вонь гниющих водорослей, моллюсков и человеческих экскрементов.