Благородная разбойница - [19]

Айвори изобразила ласковую улыбку и прошептала так тихо, чтобы только он смог ее услышать:

— Это наглая ложь, и мы оба это знаем. Ты причиняешь мне неудобства все время и делаешь это нарочно.

— Теперь мне гораздо легче, когда ты наконец это заметила.

«Он стал совершенно невыносим», — подумала она и отвернулась к Минг Вонгу, сидевшему слева.

— Как продвинулась ваша работа с тех пор, как мы виделись последний раз? — спросила она.

Минг слегка отклонился назад — Андре как раз подавал ароматный бульон в прозрачной фарфоровой чашке.

— Спасибо, очень хорошо. Я пытался перевести в другую область традиционные взгляды на справедливость, дать их в более отвлеченной, трансцендентной интерпретации.

Этого замечания было достаточно, чтобы Натан Роуэ начал громкую речь о ценности традиционных взглядов, обвиняя Минга в постоянной склонности к обобщениям, а не к трансцендентному. Колдуэлл присоединился к разговору, который, несмотря на возвышенность предмета, быстро превратился в ожесточенный спор. Спайдер откинулся на спинку стула и с удовольствием ловил каждое слово. Летняя Луна смотрела только на него, Эвери и Мэй молча пили свой душистый бульон.

Чейз изучал философию в колледже и теперь получал большое удовольствие, слушая спор знаменитых философов о том, что имеет наибольшую ценность: справедливость, свобода или равенство. Как и поэты, он хранил молчание, но в отличие от них ему было крайне интересно. Он взглянул на Айвори. Она едва притронулась к супу и отодвинула чашку. Чейз не знал, что было причиной: то ли ученый спор, разгоревшийся за столом, то ли просто бульон показался ей слишком соленым. Он подумал, что она, должно быть, никогда не принимает участие в спорах гостей ее отца. Он заметил, как она перебирает пальцами в такт нежной старинной серенаде, которую играли музыканты, и спросил:

— Ну и что ты считаешь высшим благом?

На ее лице отразилось удивление: она, очевидно, не ожидала услышать от него этот вопрос. Мгновение помедлив, она сказала так же тихо, как он спросил:

— Для меня самое важное равенство.

Чейз думал, что она выберет свободу, потому что какой пират не любит свободу? Но, очевидно, у нее были свои основания для этого выбора. Он кивнул и понадеялся, что у них еще будет возможность поговорить об этих ее взглядах.

Обед продолжался, и через некоторое время Спайдер перевел разговор на поэзию. Как и ожидал Чейз, у Эвери и Мэй оказались противоположные взгляды на саму природу искусства. Эвери настаивал на том, что оно построено на воображении и метафоре. Мэй была непреклонна в своем мнении, утверждая, что в основе лежит некое неизгладимое, памятное, предпочтительно волнующее сообщение. Когда Натан, Колдуэлл и Минг присоединились к спору, разговор стал таким же громким и оживленным, как и тогда, когда обсуждали философию.

Чейз с восхищением слушал игру музыкантов. Кларнет, гобой и фагот все это время играли так, как будто у них была самая внимательная аудитория. Потом он опять с интересом посмотрел на фрески. Он не мог удержаться от мысли, что это один из самых необычных вечеров в его жизни. Артистическая обстановка, знаменитые гости, тщательно подобранные костюмы, философский разговор — уже одно это было неподражаемым, не говоря уже о том, каким необычайно опасным человеком был хозяин и инициатор этого собрания. Кроме того, здесь была еще восхитительная Айвори Даймонд, пленившая его с первого взгляда.

Однако Чейз напомнил себе, что он здесь на задании, а не ради погони за удовольствиями. Он взглянул на Летнюю Луну. Она то и дело трогала Спайдера за рукав и постоянно ему улыбалась, но он мало чем показывал, что замечает ее присутствие. Чейз вдруг понял, что ни разу не видел еще чтобы тот выражал какие-то чувства и к Айвори Это тоже было важно и стоило запомнить. Молодая женщина, не привыкшая к изъявлениям привязанности, может стесняться и избегать ее, что, несомненно, сделает задачу Чейза вдвое труднее.

Оживленная дискуссия за столом потихоньку стихла, теперь все наслаждались свежим салатом. Затем было подано блюдо из риса с кокосовым соусом, переложенного отварным овощным пюре, морковью и перцем. Это было главным блюдом, но, по его просьбе, Чейзу подали отличное жареное мясо. Он отрезал небольшой кусочек, попробовал и начал медленно смаковать. Он заметил вдруг, как Айвори с ужасом смотрит на него.

— Прошу прощения, тебя шокирует, что я ем мясо? — спросил он.

— Я выросла на одних овощах, которые выращивают в наших оранжереях, и у меня вызывает внутренний протест сама мысль, что можно есть чье-то мясо. Но, пожалуйста, мое мнение не должно тебе мешать получать удовольствие.

— Не будет, — пообещал Чейз и доел мясо.

Подали также вареные овощи, но он попробовал только немного моркови и отодвинул тарелку. Ему показалось, что блюдо было неплохим, но он вполне мог обойтись и без овощей. На десерт был невероятно роскошный шоколадный торт, покрытый сверху слоем шоколадного мусса, увенчанный шоколадной же глазурью, взвитыми сливками и свежей малиной. Чейз никогда не был падок на сладости и едва прикоснулся к торту, но Айвори отдала ему должное.