Благонамереннейший господин - [5]

В этих случаях надобно быть чрезвычайно осторожным. Очень легко можно совсем свести с ума человека, уверив, что его описали… Не шутите с этим; говорят, бывали и такие примеры!..

Но как бы то ни было, дело сделано – и я продолжаю…

Недовольство настоящим моего благонамереннейшего лица возрастало с каждым днем и наконец достигло крайних пределов при одной из последних улучшительных мер, задевшей его за живое.

Когда только носился об этом слух, он не хотел верить и затыкал уши…

– Перестаньте, перестаньте!.. – говорил он, – вздор!.. этого быть не может!.. Я и слушать не хочу…

Когда же слух осуществился и сомневаться уже было невозможно, – в первую минуту он остолбенел и неподвижно простоял несколько времени, как-то дико вытаращив глаза. Вся кровь вдруг прилила к его темени, и лицо приняло жаркий, пурпуровый колорит, который на картине бы показался невозможным… Минута – и может быть, – смертельный удар был бы неизбежен, если бы не случайно находившийся тут доктор… Доктор бросился на него с ланцетом и пустил кровь.

После трех чашек густой, черной, запекшейся крови благонамереннейший господин отошел и посмотрел кругом более мягким взором, произнеся:

– Боже мой, боже мой!.. Что же это наконец?.. Ночь он, однако, провел довольно покойно.

Но на следующее утро снова пришел в состояние неслыханного раздражения, ударял кулаком по столу и произносил совсем нескладные и отрывистые речи, обращаясь к жене и дочерям:

– Теперь, матушка, кончено!.. Все прихоти выбить из головы… я не знаю, что будет… может, есть нечего будет… очень легко!.. Надо ко всему приготовиться… вот живешь, живешь и доживешь до эдакого… Теперь карнолины – мое почтение… Ситцевое платье – попросту, без затей – вот и все!

Несколько дней после этого благонамереннейший господин даже не ездил в клуб и не играл в карты…

Он заперся в своем кабинете.

Из этого кабинета раздавались иногда восклицании, знакомые удары кулаком по столу, шаги и говор. Но никто не смел войти туда. Благонамереннейший господин выходил оттуда только к завтраку и к обеду… Кушал довольно аппетитно, но вел себя странно: был задумчив, говорил вообще мало, а если и говорил, то нескладно и не обращаясь ни к кому.

– Вот теперь кулебяка с сигом… майонезы… фрикасе разные… а там что?.. зубы на полку… щи… каша. И за что? Вот сорок лет и служи отечеству…

Генеральша с боязливым участием взглядывала на генерала.

– Что такое, друг мой? – решалась замечать она, – что ты говоришь?.. И отчего ты такой странный, голубчик?

– Ничего… я ничего… Что такое? – перебивал он вздрагивая, – тсс!.. тсс!.. – и он начинал делать супруге многозначительные знаки глазами, указывая на казачка и на людей, служивших за столом.

При выходе из-за стола он наклонился к уху супруги и шептал:

– Ах, какая ты неосторожная!.. как это можно!.. при людях!..

Проходя мимо казачка, его превосходительство пристально взглядывал на него и потом шепотом говорил дочери:

– Ты заметила, как он на меня смотрит?.. Еще диче прежнего… это я понимаю, что такое…

Такое поведение благонамереннейшего господина и такие странные речи не могли не испугать его семейства. Супруга и дочери его передали все это домашнему доктору.

Доктор улыбнулся и сказал:

– Это ничего, – пройдет… Я знаю, что всякое новое положение, всякая перемена, покуда он с нею не освоится, действует на него тяжело… У него мало восприимчивости в натуре. Ему надо рассеяние; я посоветую ему…

Доктор вошел в его кабинет. Благонамереннейший господин сидел у своего письменного стола, опустив печально голову, с безнадежным выражением в лице.

– Ну, что, ваше превосходительство, как ваше здоровье?.. как, идут ваши клубные дела… Хорошо?..

Доктор произнес это веселым и фамильярным тоном, потому что он сам был генерал.

– Ааа! – воскликнул благонамереннейший господин, услышав голос доктора, – здравствуйте, почтеннейший Ардальон Петрович!.. Ну что, батюшка?! до чего мы дожили! – прибавил он печально и после минуты молчания продолжал: – Клубные дела!.. Какие теперь клубные дела!.. Нет, вы лучше подумайте об этом: ведь у меня в деревне сад, парк, дом – все это содержалось в исправности, в порядке, собственными средствами… Чего это мне стоило?.. Зачем же я убивал деньги на все это?..

– И, полноте! Ну что ж, – возразил доктор, – и вы будете всем этим пользоваться… Вот я к вам когда-нибудь приеду в деревню… Посмотрю, как вы все это там устроили… Я знаю, что вы большой хозяин…

Благонамереннейший господин посмотрел на доктора, как на сумасшедшего, и сказал:

– Что с вами? Полноте? все пропало… Теперь уж все кончено…

– Э, батюшка… ей-богу, все прекрасно обойдется… поверьте… – перебил доктор. – Да что вы дома-то сидите?.. Вам нужно движение, рассеяние… Поезжайте-ко в клуб сегодня…

Благонамереннейший господин, к удовольствию своего семейства, по собственному побуждению или по совету доктора, вечером поехал в клуб.

При встрече со своими партнерами и друзьями он грустно и значительно пожал им руки и молча покачал головою… Те, в свою очередь, так же печально и молча покачали головами…

– Ах, ах, ах! – вырвалось наконец из груди благонамереннейшего господина.