Благоговение перед жизнью - Евангелие от Швейцера - [15]

1 Швейцер А. Письма из Ламбарене, с. 27.

Все здесь четко, дельно, рационально. И никаких моральных наставлений. Вообще надо сказать, что без глубоко выношенной установки - прощать других и винить себя - Швейцеру не хватило бы терпения успешно вести свое дело, когда беспечные пациенты и их родственники могли запросто использовать для ночного костра с трудом приобретенные для строительных работ бруски, не хотели внимать требованиям доктора возвращать флаконы из-под лекарств и т. п. Швейцер - и как теоретик и как человек - убеждает нас в том, что живущему подлинно нравственной жизнью нет нужды в моральных заклинаниях. Мысль Швейцера, по сути дела налагающего запрет на публичное употребление моральных оценок, очень глубока. Она, к сожалению, плохо нами услышана.

Этика благоговения перед жизнью есть этика личности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе. Швейцер считает, что этика перестает быть этикой, как только начинает выступать от имени общества. Выдвигаемые им аргументы достаточно убедительны. Общество не может не относиться к человеку как к средству, не рассматривать людей в качестве своих исполнительных органов; оно неизбежно оказывается в ситуации, вынуждающей оплачивать так называемое общее благо ценой счастья отдельных индивидов. Моральные апелляции и регламенты, которыми оперирует общество, по существу, являются хитростью, предназначенной для того, чтобы добиться мытьем того, чего не удается добиться катаньем, "принуждением и законом" (с. 209). Поэтому этика личности должна быть начеку и испытывать постоянное недоверие к идеалам общества. И уж что ни в коем случае нельзя передоверять обществу, так это роль этического воспитателя. В этической критике общества Швейцер резок и определенен. "Гибель культуры происходит вследствие того, что создание этики перепоручается государству" (с. 229).

В принципе Швейцер допускает перспективу превращения общества из естественного образования в этическое. Для этого оно должно приобрести характер нравственной личности. Вообще этика в его понимании - целая звуковая гамма. Она начинает с живых звуков этики личностного смирения, переходит в аккорды этики активного личностного самосовершенствования, за ними следуют приглушенные шумы этики общества, и, "наконец, звук затухает в законодательных нормах общества, которые уже только условно можно назвать этическими" (с. 209-210). Однако идея возвышения этики личности до этики общества, идея возможности культурного государства осталась у Швейцера в зачаточном виде. Он не видел путей расширения этики личности до этики общества и в то же время исключал возможность трансформации этики общества в этику личности. В своей концепции он странным образом не придавал сколько-нибудь существенного значения различиям в строении общества, его формам. И это, пожалуй, самый слабый пункт его мировоззрения: в нем гуманность оказалась противопоставленной праву, живое служение людям профессионально-организованной деятельности, индивидуальный выбор общественному. Путь его этики не совпадает с магистральным, но намечает как бы боковую тропу 1. И с этой точки зрения уход Швейцера в африканский девственный лес оборачивается иной символикой - знаком того, что этический выбор можно реализовать лишь вне существующей цивилизации. И хотя сам Швейцер в своей деятельности стремился соединить моральные мотивы с достижениями культуры, цивилизации, признавая, впрочем, необычайную трудность этой задачи, тем не менее его этическое мировоззрение не содержит развернутой концепции такого синтеза. Как бы, однако, ни оценивать философские и жизненные поиски Альберта Швейцера, он, несомненно, был прав в том, что в современном мире нет более важной, витально значимой задачи, чем соединение цивилизации с моралью, культуры с этикой, и что задача эта является испытанием, вызовом не только для человечества в целом, но и для каждого человека в отдельности.

1 Примечательна судьба непосредственного дела Альберта Швейцера - его практической врачебной деятельности в больнице Ламбарене. В том, что касается медицинского обслуживания, - контраст между "белой" Европой и "черной" Африкой здесь столь же резок и столь же убедительно свидетельствует об этической ущербности современной цивилизации, как и во времена Швейцера. Радуясь тому, что медицинский городок в Ламбарене усилиями друзей и последователей Швейцера живет полной жизнью, сохраняет достигнутый при великом докторе профессиональный уровень и нравственный дух, с горестью приходится констатировать, что он все еще остается единственным в своем роде.