Благодарю, за всё благодарю - [21]

Знаю, не достиг вполне,

Но богов я чувствовал блаженство,

Подымаясь на большой волне.

Этот иль иной последним будет?

Ринется крылатый конь,

И меня омоет и рассудит

Только Лета и огонь.

1962

ДЕСЯТЬ ХОККУ

Н. И. Конраду

1

У древних учись

слышать и видеть,

и будь немногоречив.

2

Лес пахнет хвоей.

Белка качнула ветку.

Зной неподвижен.

3

Ветер осенний.

Души невоплощенных

воют за дверью.

4

Корнями сплелась

с доброю злая трава.

Где исцеленье?

5

Туча недвижна.

Парус повис бессильно.

Сердце ждет бури.

6

Над Хиросимой

дьявольский гриб распался.

Кто спит спокойно?

7

Умолк барабан.

К морю дракон улетел.

Закрой глаза. Спи.

8

Коротки тени.

Жестко звенит цикада.

Солнце в зените.

9

Бабочка это?

Нет, клена красный листок

уносит осень.

10

Восток и Запад

ты охватил, проникнув

в тысячелетья.

1960

«Я полюбил насмешливый ваш взгляд…»

В. В. Виноградову

Я полюбил насмешливый ваш взгляд

И гаммы иронических улыбок.

Вы знаете – явлений мир так зыбок,

И глубоко лежит познанья клад.

Презрение к глупцам – не сердца хлад.

Над топью заблуждений и ошибок

Вы тех отметили, чей разум гибок,

И близок вам души высокий склад.

Там, где подсчет ведут структуралисты,

Вы поэтический храните слог,

Не зачисляя роботов в лингвисты.

Пусть делит смысл и форму простофиля,

А вы открыли нам – помилуй Бог! –

Толстого стиль, а не Андрея Стиля.

1965

К СОБЫТИЯМ В ГАЛЛИИ

С латинского

Всегда склоняется сенат

Перед увенчанным капралом.

И твой, Гораций, меценат

Был полицейским генералом.

Всегда склоняется поэт

Пред пользы ищущей цензурой.

Он дорожит своею шкурой

Градоправитель им воспет.

Уста молчанием сковать

Не лучше ль, чем, двоясь, лукавить,

И проституткам подпевать,

И кесарей солдатских славить.

1966

«Я не стремился мир мой оправдать…»

Я не стремился мир мой оправдать

И приникал к истокам Иппокрены.

Я позабыл убогих судеб плены,

Но в недостойном не хотел дерзать.

Чтоб будущее втайне развязать,

Я проходил сквозь мысленные стены,

И вот познал веков грядущих смены,

Лишь не постиг простую благодать.

Бесчисленные вижу я пути.

Иль снова я восстану во плоти,

Чтоб жечь сердца нежданным вдохновеньем?

Когда же минут мириады лет

И снисхожденье станет восхожденьем –

Свет одолев, увижу тихий свет.

ПАМЯТИ МАЧАДО

Ты скажешь – Мачадо нет.

Смахни слезу с ресниц:

Испании жив поэт.

В блеске ночных зарниц,

В сияньи летних гор,

В плеске вечных вод.

Он дышит, и жив его взор

В звучаньи его стихов.

1969

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

Сияй, сияй прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!

Тютчев

1. Элегия

Заговори со мною –

Хоть на пали,

Хоть на урду!

Давно с тобой, мой друг, мы исчерпали

Обид бурду.

Пусть будет мой язык понятен –

Плечо к плечу,

И чтобы не было бы белых пятен

На карте чувств.

К чему сравненье:

Спутник прилуненный

В холодной вышине,

Я весь с тобой, тобою озаренный

Весной в весне.

1966, апрель

2. «Цветок бессмертья принесла ты…»

Цветок бессмертья принесла ты,

И эта келья ожила,

Как будто нежный гость крылатый

Коснулся моего чела.

Как будто прошлое открылось,

Смесив земные времена,

И ты во мне пресуществилась,

От долгого очнувшись сна.

3. Газель

Горит в чертогах пламенных пророка звезда Зухрэ.

К одной тебе стремлюсь по воле рока, моя Зухрэ.

Вот минул день, и вечер охлаждает пески пустынь.

Ты в водах отражаешься потока, звезда Зухрэ.

Я жду тебя – твой свет во мне сияет – у тихих вод,

Что пред тобой сокровище пророка, моя Зухрэ!

ДОПОЛНЕНИЕ ЭПИГРАМММЫ (1929-1969)

ПАРИЖСКИЕ (1929-1932)

ПОДРАЖАНИЕ ДРЕВНИМ

Лоту подобный, воздел Мережковский иссохшие руки,

В «Числах» провидя скандал, на Монпарнасе – содом.

Гиппиус, рыжий парик разметав по плечам многолетним,

Рядом грядет и глядит, щурясь, на бездны в лорнет.

С лампой зеленой в руках, опершись на румяных эфебов,

Мир Адамович клянет, Новый предчувствуя Град.

А повернувшийся вспять к проклятым кафе Монпарнасским,

В столб обращен соляной оцупеневший Оцуп.

НА АЛДАНОВА

Mon verre est petit…

Недолго пил я из чужих стаканов:

Трудом упорным приобрел я свой.

Стакан мол мал, но я зовусь Алданов,

и «на Пассях» я – Лев Толстой.

НА ИЕРОМОНАХА ШАХОВСКОГО

Ни революция, ни плаха,

Ни трус, ни глад, ни судный день,

Ни важный сан иеромонаха

Ни князя Шаликова тень

Не удержали Шаховского

От сочинения стихов, –

Так схима не спасет Скобцову

От поэтических грехов.

В подряснике или в хитоне

Войдут, ликуя, в Новый Град.

Прости им, отче Аполлоне,

Зане не знают, что творят.

НА ПЕРЕВОДЧИКА ТХОРЖЕВСКОГО

Ограбив Фица караван,

Одним разбойничьим наскоком

Он Запад придушил Востоком

И Фауста просидел диван.

НА БРАКОСОЧЕТАНИЕ ЕКАТЕРИНЫ ТАУБЕР

Не в галилейской – в галльской Канне

Ваш совершился тайный брак,

Как в самом выспреннем романе –

Вдали от сплетен, слухов, врак.

А старый друг от чувств избытка

Вам пожелает лишь одно –

Чтоб воду брачного напитка

Вы претворили бы в вино.

ПОЭТ-ФИЗИОЛОГ

Лозинский Лев – поэт и физиолог,

Двойную славу на земле сыскал:

Стыдливости сорвав с Природы полог,

Морозил крыс и женщин распалял.

АСТРЕ

Пленяй нас роскошью дородной красоты,

Пока не станешь елисейской тенью,

Пока не превратишься из звезды –

В цветок осенний.

БЕЛГРАДСКИЕ (1942-1943)

ГЕРР ФОН ШТЕЙФОН

Ваш предок – Штейфа Соломон

Обрезан спереди раввином,

Но он прибавил слово «фон»

И стал арийским господином.

НА СКОРОДУМА, СПАЛИВШЕГО «ХРИСТА НЕИЗВЕСТНОГО» Д. МЕРЕЖКОВСКОГО