Благие намерения - [23]

– Выходит, что был.

– Но как?

– Пока не знаю.

– А как зажигалка оказалась у Фарионова, если девушка бывшая?

– Она специально её ему подсунула, чтобы поссорить его с невестой.

– Коварство и любовь, – пробормотал Наполеонов.

– Типа того, – согласилась Мирослава.

– Но за каким лешим Фарионов оставил эту зажигалку у Тюриных? Он что идиот?

– То, что он идиот я не сомневаюсь, – ответила Мирослава, – а зажигалку он оставил, как я думаю, по заблуждению.

– То есть?

– Ну, смотри, Фарионов не курит, его девушка тоже, о том, что её ему подсунула зажигалку бывшая, он не знал.

– Ловкая девица.

– И вот, представляешь, он лезет за чем-то в карман и обнаруживает там эту вещицу. Что могло прийти ему на ум?

– Да, что?

– Что он случайно положил в карман вещь хозяйки. Поэтому он и оставляет её на тумбочке в прихожей.

– Логично, – задумчиво протянул Наполеонов, – но зачем он вообще приходил в дом Тюриных?

– За ножом, балда! – Мирослава хлопнула следователя по лбу.

– Не дерись! – проговорил тот, – лучше скажи, под каким предлогом он проник в дом Тюриных? Нарядился водопроводчиком?

– Не знаю! – отрезала Мирослава, – спросишь у самого Фарионова младшего, иди, сверяй отпечатки.

– Да и вообще, зачем ему его убивать?

Мирослава вместо ответа вытолкнула Наполеонова из машины.

Тот, скорчив обиженную мину, попытался почесать то место, куда она его толкнула, но не дотянулся.

А Волгина уже отъехала от следственного комитета.

– Опять влезла в моё дело и даже не предупредила, – проворчал тот. Но посмотрев на пакет со стаканом, чуть ли не бегом помчался в свой кабинет.

Молитвы, обращённые к Незовибатько, увенчались успехом.

И уже на утро следующего дня эксперт выдал заключение.

Из него следовало, что отпечатки, оставленные на стаканчике из-под кофе, совпадали с некоторыми из отпечатков, обнаруженных в квартире Тюриных.

Глава 11

– Всё завтра будем брать голубчика, – сказал Наполеонов, сидя на веранде в доме Мирославы и запивая душистым чаем яблочный пирог, испечённый Морисом.

– Шура, – тебе бы лучше взять его с поличным, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Ага, – саркастически проговорил он, – вернуться в прошлое и застукать его над ещё неостывшим трупом.

– Нет, возвращаться в прошлое не надо, – нетерпеливо перебила его Мирослава, – нужно просто открыть одно из окон в квартире Тюриных.

Шура пронёс пирог мимо рта, а Морис посмотрел на Мирославу с нескрываемым удивлением.

– И чё? – спросил, наконец, Наполеонов.

– А то! Я немного пошантажирую Евгения Фарионова.

– Чего ты сделаешь? – Наполеонов подавился пирогом, и Морис заботливо похлопал его по спине.

– Пошантажирую, – повторила Мирослава.

– Как это? – спросили парни в один голос.

– Попрошу у него немного денежек, – как ни в чём не бывало, проговорила Мирослава.

Морис торопливо отнял у Наполеонова пирог и чай.

– Послушай, ты говори, да не заговаривайся! – воскликнул Наполеонов.

– Всё! Надоели вы мне! – сказала Мирослава.

– Парни переглянулись и закачали головами, жалостливо глядя на Мирославу.

– Значит так, – проговорила она, – проигнорировав их взгляды, – кто-то из ваших сотрудников откроет окно, которое выходит на пожарную лестницу. Остальные будут в засаде.

– А ты?

– А я завтра ближе к вечеру позвоню Фарионову и поклянчу у него денег за ценную информацию.

– И он тебе их переведёт на карту?

– На карту не на карту, но переведёт.

– А дальше.

– Дальше я сообщу ему всё об истории зажигалки и скажу, что полиция вот-вот её изымет.

– И он?

– Он постарается добраться до неё быстрее полиции.

– И всё?

– Остальное ваша работа.

* * *

Случилось всё именно так, как и сказала Мирослава.

Правда, поверил ей Фарионов младший не сразу. Сказал, что перезвонит.

Как догадалась Волгина, Евгений звонил своей бывшей, и спрашивал, действительно ли Марина подсунула ему зажигалку.

После этого он позвонил Мирославе и предложил завтра ждать его на перекрёстке на 11км, за первым поворотом в 12 ночи.

Волгина знала этот перекрёсток и поворот и то, что там находится крутой обрыв.

Но ничем не выдав себя, она согласилась встретиться.

Было ясно, что платить ей Фарионов не собирается…

Волгину же интересовала не завтрашняя ночь, а сегодняшняя. Она была уверена, что Фарионов не станет откладывать, и попытается достать улику сегодня.

Так оно и оказалось.

Но об этом она узнала только утром.

Оперативники позволили Евгению подняться по лестнице, влезть в окно и дойти до прихожей.

Там его и задержали с зажигалкой в руках.

А потом наступил вечер…

И сквозь колыхание его лилового занавеса светили, перемигиваясь звёзды.

А месяц точно отвернулся в сторону, чтобы никто не догадался, о чём же он думает, глядя на людей и их земные заботы…

– Представляешь, – рассказывал ей взахлёб Наполеонов вечером, – оказывается, его мать влюбилась в другого и оставила их с отцом. Парень только и мечтал об их воссоединении. И тут «счастливый случай» – новый муж матери заболевает и врачи говорят, что надежды нет. То есть мать вот-вот станет свободной. А тут отец влюбился в замужнюю Тюрину, преследует её и настаивает на разводе. Сыночек решает, что допустить этого никак нельзя. Он звонит ревнивому Тюрину и говорит, что у него есть доказательства измены его жены. При этом Евгений не скрывает, что он сын того самого Андрея Фарионова с которой Тюрин уже заставал свою жену год назад.