Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю! - [82]

Чего Оззи не знал, так это того, что Ронни тоже был все более и более недоволен в Sabbath. Певец, может быть, и любил британцев, может быть, даже видел в них родственные души: Венди, в конце концов, родилась в Эппинге и переехала в США лишь в 1973 году, – но чувствовал все большее отчуждение от Тони и Гизера. Против последнего он не особо возражал: говорил тот тихо, хорошо играл на басу, а найдя себе новую американскую подругу, Глорию, на гастролях в основном держался обособленно. Пока он соглашался с тем, что тексты в группе теперь пишет Ронни, все было нормально. Единственное, в чем Ронни уверен не был, нравится ли он Гизеру. Иногда он видел взгляд этих глубоких карих глаз и задумывался, что за мысли скрываются за ними. Гизер по большей части держался за Тони: если Тони доволен, значит, и Гизер тоже.

По словам Пола Кларка, который все больше отдалялся от своего «брата» Айомми, который так и не простил верного помощника за то, что тот пытался предостеречь его от отношений с новой американской женой, Мелиндой, и из-за этого сблизился с Дио, «тогда в группе все решал Ронни».

– То, что группа снова стала крутой после прихода Ронни – не совпадение, хотя у нас не было менеджера, – говорил Кларк. – Без Ронни эта группа ничего бы не добилась после ухода Оззи, вот так все просто. Мы с Ронни надо всем работали вместе. Ронни меня очень многому научил. Ох, блин, да. Он был замечательным парнем. Отличным парнем. Но, в конце концов, его кинули.

Проблема была в том, что Ронни даже не представлял себе, насколько и чем доволен Тони. Гитарист недавно начал синтезировать бесплатный кокаин – это сложная процедура с участием воды, аммиака и многочисленных фильтров, – чтобы получить чистейший стопроцентный кокаин без примесей, а потом курить его.

– Он вообще тогда е*анулся, – вспоминал Пол Кларк. Когда они жили в гостинице «Сансет-Марки» в Лос-Анджелесе, «у нас был таксист по имени Тип, именно он как-то доставал эту дурь. Он и этот дурачок-клавишник, Джефф Николлс. Тони настолько этим увлекся, настолько лыка не вязал, что даже интервью давать не мог. Мне приходилось давать телефонные интервью вместо него, потому что у меня похожий акцент».

Ронни нравилось курить травку и пить пиво, но он не нюхал кокаин, не любил «Кваалюд» и «Мандракс» и не гонялся за групи. У них с Тони, может быть, и завязались отличные отношения, когда они джемовали и вместе сочиняли песни, но вот в социальном плане они отдалились друг от друга. Тони после концертов ретировался в свою тусклую гостиничную пещеру, а Ронни нравилось гулять и смотреть, что происходит. Читать, говорить, думать, потом еще говорить. Тони иногда целыми днями не говорил ни слова. «Что, вот так теперь все и будет?» – думал Ронни. Неужели они уже вышли на пик – эта группа, которая добилась такого успеха с первым альбомом, хотя у Ронни еще столько невоплощенных желаний, что можно наполнить целый волшебный замок?

Сэнди Перлман, чья ленивая менеджерская манера не устраивала никого, был уволен после половины последнего американского тура. Когда мы встретились много лет спустя, он отнесся к этому флегматично, сказав, что всегда был поклонником Sabbath и до сих пор им остается, но, пожалуй, поговорка «никогда не встречайся со своими кумирами» верна. Перлман остается загадочной фигурой, его краткая работа с Sabbath оказалась стерта из его официальной биографии. В группу вернулось самоуправление, и Ронни, прирожденный лидер, принимал решения, когда это было необходимо, а случалось это часто: прежний лидер, Айомми, иногда по несколько дней пропадал в хрустальных иллюзиях, наведенных кокаином и депрессантами.

Ронни стали беспокоить и другие аспекты, за которые в ответе был Тони, – в частности, после того, как Пол рассказал ему, чем именно Джефф Николлс занимается на сцене каждый вечер. Пол поставил мне ту же самую кассетную запись концерта Sabbath, которую когда-то дал послушать Ронни и Гизеру. Мы остановились на Heaven And Hell, где Джефф играет на органе. Звучит это так, словно ребенок иногда зажимает аккорды на дешевом синтезаторе из супермаркета. А еще он немного подпевает, «у-у».

Пол вздыхает.

– Гизер однажды после концерта спросил меня: «Что это за шум, б*я?» Я сказал: «Это Джефф». Он сказал: «Чего? Избавься от него! Убери его из микса на х*й!» Я подумал, что, если расскажу об этом кому-нибудь, мне просто не поверят. Если расскажу, что в самой крутой группе в мире на клавишных играет какой-то е*лан… – Он сокрушенно качает головой. – Когда я поставил это Ронни, он сказал: «Ты должен сказать Тони». Я ответил: «Не, я ему не скажу. Сам скажи».

В результате Гизер сказал, что расскажет все Тони.

– Но он пил и пил, так что мы еще два е*аных года ездили с Джеффом Николлсом на клавишах.

Пол говорит, что техники испытывали отвращение еще и из-за того, что приходилось каждый вечер вычищать из синтезатора выпадавшие волосы Джеффа.

– Он тряс головой, и потные волосы падали на клавиши.

Напряжение дошло до апогея в июле 1982 года, когда началось сведение следующего альбома Black Sabbath – двойного концертника под названием