Black & Red - [9]

Игорь Деметриос наклонился.

– Не дамся, сдохну, не дамся… больше никогда… Не хочу, нет… Вода… тут везде вода… захлебнусь… все равно ни за что… сдохну, суки, захлебнусь, но не дамся больше…

Соотечественник, бормотавший помертвелыми губами, внезапно закашлялся гулко и надсадно. Деметриос моментально повернул его на бок, чтобы освободить, облегчить удушье. Это было не похоже на эпилептический припадок, о котором он вначале подумал. Это было что-то совсем другое. Припадок, но… Человек на полу кашлял, его буквально выворачивало наизнанку. Деметриос приподнял его голову. Он подумал… нет, он не видел такого на практике, но этот парень… Здесь, на мраморном музейном полу, он ведет себя… черт, он ведет себя точь-в-точь как утопленник, вытащенный на берег, чьи легкие и дыхательные пути еще не освободились от воды. Но никакой воды нет. Только дождь, барабанящий там, снаружи, которого тут, в круглом зале, даже не слышно.

Врач-психотерапевт всегда остается самим собой даже за границей, даже на отдыхе. Профессия, которой столько отдано, ставшая твоим призванием, всегда берет свое даже над сугубо личным. По крайней мере у Игоря Деметриоса это всегда было так.

От неприятного инцидента на выставке их отделяло уже три дня. Они сидели в пабе, расположенном в двух шагах от отеля: Игорь Деметриос и его новые знакомые – он и она, Евгений и Евгения Ермаковы. Именно так они представились ему. Оказалось, что и в отеле они остановились в одном и том же. Базовых отелей в этом туре было всего три. Этот, на Стренде, вполне приличный и расположен прекрасно, оттого и выбрали.

Было девять часов вечера, Лондон сиял огнями, как пряничный домик. Деметриос, успевший побывать за эти дни везде, где хотелось, был настроен на благодушную сентиментальную волну. Хотелось действовать, помогать, волонтерствовать только оттого, что на душе было славно. Только от того, что сам он здесь, в этом городе, в котором почти все время шел дождь, ощущал себя счастливым и свободным. А тут – соотечественники, у которых что-то приключилось. Что-то такое странное, чему они сами никак, кажется, не найдут объяснения. И от этого на их лицах – тревога и растерянность. Случай интересный, очень даже интересный с точки зрения его профессии. Пожалуй, ничего подобного в его практике не встречалось. Те два московских случая тоже интересные, и он продолжит активно ими заниматься сразу по возвращении, но этот лондонский эпизод…

Ермаков сидел напротив него рядом с женой, пил пиво. Деметриос вспомнил, как они вывели Евгения из Британского музея. Какое-то время он был не совсем адекватен, правда, это быстро прошло. С охранниками музея и полицией, слава богу, все как-то удалось замять тогда.

– Много успели посмотреть? – спросила его Женя Ермакова.

– Весь день бродил. Этот город как воронка, затягивает, околдовывает.

– А мы в номере просидели до обеда. Я телевизор пыталась смотреть. Так, тоска… Новости сплошные, нас все за Грузию полощут.

– Наподдали грузинам. – Ермаков стиснул бокал с пивом. – Мало еще, я б не так поступил.

– Вы служили в армии? – спросил Деметриос.

– Служил. Как все, срочную когда-то.

– Ну положим, служат сейчас не все, – Деметриос усмехнулся. – А насчет военного конфликта… Война в любом своем проявлении ужасна, гибельна. И вообще разве не комфортнее, не разумнее быть неотъемлемой частью всего этого, – он повел рукой, словно обнимая паб, где за тесными столиками локоть к локтю сидели вперемешку туристы, англичане, – ища компромиссы, избегая конфронтации? Здесь, в Лондоне, как-то все по-другому. Мне вот, не скрою, очень нравится старая Европа, я хочу, чтобы мы были с ней, в ней, а не отторгались. Всегда и для всех быть чужаками – удел скучный.

– Какие еще, к черту, компромиссы, когда они…

– Вы первый раз в Англии? – быстро перебил его Деметриос.

– Мы в отпуск сначала во Францию хотели ехать, ну а потом на Лондон быстро переиграли, – встряла Женя. – У нас после свадьбы толком ничего такого не было пафосного, никакой поездки, вот и решили устроить себе.

– Вы давно женаты?

– Уже полтора года.

– Поздравляю вас, – Деметриос поднял бокал. – Ваше здоровье.

– Нет, ваше здоровье. – Женя покачала головой. – Так выручили вы нас. Если бы не вы, его, наверное, в полицию бы забрали, а там доказывай, что он не пьян был. Что это… господи, что же это было-то?

Деметриос посмотрел на Ермакова. Тот напрягся, на скулах заиграли желваки.

– Ничего подобного никогда? – спросил Игорь.

Ермаков покачал головой.

– Но это была просто выставка. Разные экспонаты, этот император, его смазливый мальчишка, эти посетители, в общем-то весьма забавные безобидные люди… Что же вас так напугало там, а?

– С чего вы взяли, что я испугался?

– Ну не напугало, потрясло… Может быть, что-то напомнило? Какая-то ассоциация возникла?

– Ничего не было.

– Не хотите об этом говорить? Совсем-совсем? – тихо спросил Деметриос.

Ермаков молчал.

– Молчание не всегда золото, Женя. Некоторые вещи лучше отпустить на волю, не копить в себе. Иначе до нового взрыва недалеко.

– Вам до меня какое дело, Игорь?

– Ну, я еще там тогда вам говорил, я психотерапевт, у меня пациенты в Москве, приходят на консультацию, за советом. Ваш случай, мне кажется, в чем-то уникальный. Пока, правда, я не разобрался.