Блабериды - [84]

Был ли со мной Скрипка? Что бы он сказал бы, увидев такое распутство? Нет, Скрипки не было. Его не существовало. Я был в пятистах метрах от «Зари» и не чувствовал страха.

Я прошёл вдоль обочины вперед и назад. Ветер приносил запах травы и разогретого автомобиля. Со стороны Филино на горизонте показалась машина, и прозудела мимо, окатив меня жаркой волной. Я поймал взгляд водителя в светлой кепке. Красные фонари помчались к вершине, за которой был поворот на Ключи.

На противоположном конце дороги я заметил тропинку, перебежал дорогу, спустился вниз по склону и зашел в душный лес, который укрывал «Зарю» от любопытных взглядов. Сухие ветки у дороги пахли жарой, но внутри лес оказался сырым и комариным.

Скоро стало прозрачнее. Я гадал, кто и для чего прокладывает подобные тропинки: грибники или сами охранники.

Мысль об охранниках заставила меня остановиться. Поколебавшись, я повернул обратно, размазывая по щекам комариную грязь, которая оставалась от свирепого полчища.

Я вернулся к машине, сунул руку в карман, но не обнаружил ключа. Я проверил задние карманы и огляделся.

Машина стояла открытой. Я забрался внутрь и проверил замок зажигания. Ключа не было. Я проверил кармашки и бардачок, сдвинул сиденье и оглядел пол, обошёл машину кругом, посмотрел вдоль обочины.

У меня была патологическая неспособность распознавать вещи. Если Оля ставила тюбик зубной пасты вертикально, я переставал видеть его среди флакончиков и кричал: «Где?». Оля орала в ответ: «У тебя под носом, блин!». Она прилетала в ванную и раздраженно тыкала в нужный тюбик. Я готов был поклясться, что до её прихода тюбика не было.

Я посидел в душной машине, стараясь поймать волну безмятежности, а потом вернулся к поискам. Заглянул под машину и проверил асфальт вокруг. Ещё раз вывернул карманы и прохлопал джинсы. Заглянул на заднее сиденье и в багажник.

Снова усевшись в кресло, я закрыл глаза и попытался представить момент, когда вынимал ключ из замка. Щёлк. Что я сделал потом? Потом я вышел из машины, хлопнул дверью и машинально сунул ключ в карман. Это движение было автоматическим. Значит, ключ выпал где-то в лесу.

Я перешёл дорогу, постоял некоторое время на обочине, стараясь осмотреть машину ещё раз, а затем спустился вниз и медленно пошёл по тропе, изредка приседая, чтобы проверить землю у корней. Комары кидались, как бешеные псы. Я никогда не встречал настолько диких комаров, которые кусают тебя с лёта.

Дойдя до места, где лес казался редким, я огляделся, лупя по щекам и шее уже без разбора. Тропинка уходила дальше.

Меня посетила нелепая мысль, что если дойти до конца тропинки, ключ найдётся сам собой. Эта мысль была отчетливой, как предчувствия у игрока в покер.

Скоро я вышел на свободное пространство. Впереди была стена молодого соснового леса — вероятно, финальный рубеж маскировки «Зари». Лес рос хаотично, но прямота и одинаковость сосен выдавали искусственную посадку.

Я прошёл через клин неровной поляны и скоро оказался на ещёе одной тропинке. Сосны стали толще. На одной из них я увидел нечто, что принял сначала за дятла, но когда зашёл спереди, вздрогнул — мне померещилось мёртвое существо крупнее белки, прибитое к дереву. Шкура свисала лохмотьями.

Сосна с её мертвым обитателем стояла в стороне от тропы. Я огляделся и наметил путь для отступления. Существо не шевелилось. Я сделал шаг. Потом ещё один. Никакого движения.

Подойдя ближе, я разобрал находку. Дурак. Зря испугался.

Это был сложенный из початков кукурузы человечек. Кукурузную наготу прикрывали тряпки, сползавшие с бёдер и плеч. Кожица початков практически высохла и обнажила зернистую, коричневую плоть, словно покрытую твердым лаком. У человека было лицо. Два темных глаза криво смотрели в даль. Нос из ветки был, как положено, длинным. Огромная красная улыбка, казалась, парила сама по себе, как у Чеширского кота. Кукурузные руки и ноги были прибиты к стволу крупными гвоздями.

Плод больного веселья. Чья-то диковатая шутка.

Я побрёл дальше по тропе, скоро увидел постройку сбоку и свернул к ней. Обойдя кругом, я с удивлением обнаружил эстраду с полуразрушенными стенами и деревянным настилом, засыпанным мусором и кусками бетона. От зрительного зала остались три еле видные в земле скамейки. Тонкое дерево пробилось сквозь эстраду, сделав мучительный крюк в месте, где ему удалось отогнуть доску настила.

Лес вокруг эстрады был другим, стихийным. Когда-то здесь существовала или хотя бы предполагалась жизнь, остатки которой медленно уходили в землю.

От эстрады я двинулся на запад, где через полосу взлохмаченных деревьев светил оранжевый блин солнца. Скоро я оказался на ещё одной поляне, неровной и взрытой, где отчетливо виднелись следы грубого вмешательства. Это были не колеи и не следы копания, а странные отпечатки на земле, будто здесь дрались два гигантских кота.

Звук привлёк мое внимания. Я остановился. Это был высокочастотный зуд, напоминавший гудение электрических проводов. Я пошёл в направлении звука. Солнце уже готовилось опуститься за холм слева от меня, где, по моим расчетам, был был режимный посёлок Ключи.

Сотни мух роились у приземистой постройки, напоминавшей или провалившийся в землю сарай, или верхнюю часть военного укрепления. В тёмном проёме виднелся уходящий вниз коридор. Ступеней не было, но метрах в двух под землей я различил бетонное перекрытие. Пахло мочой. Мухи ползали по выщербленным стенам и мелькали перед лицом. Их зуд резко обрывался и возникал вновь. Мухи шили воздух чёрными нитями.