Бизнес. Законы, которые видны только с высоты успеха - [98]

И Лиза это видит… Теперь она уж точно никогда не захочет иметь с ним ничего общего!

Алексей на всякий случай сложил пальцы для мускульного теста. Да, так и есть, карта правильная, и ничего теперь с этим не поделаешь. Он покосился на своего консультанта, но Лиза выглядела по-прежнему спокойной и безмятежной.

– Хорошо, Алексей, ситуацию мы с вами прояснили, теперь давайте с ней поработаем!

– Давайте! – с готовностью согласился он.

– Для начала нужно понять, кто вы… – Лиза что-то быстро набрала на клавиатуре, и перед Алексеем снова появились карты, но на этот раз уже другие, с изображением театральных масок на рубашке.

– Это колода «Альтер Эго», – объяснила она, – ее удобнее всего использовать, чтобы разобраться в себе. Выбирайте!

– То есть карта должна изображать меня? – переспросил Алексей.

– Ну, в каком-то смысле да, – улыбнулась Лиза, – конечно, портретного сходства не обещаю, но это, скорее всего, отражение вашего состояния, ваших эмоций!

Алексей ткнул мышкой наугад, не выбирая… И увидел перед собой лицо младенца! Ребенок был вполне симпатичный – пухленький, щекастый, жизнерадостный… Ротик приоткрыт – то ли есть хочет, то ли что-то лепечет на своем младенческом языке.

Первая мысль: и это – я? Я такой? Прожить на свете без малого сорок лет и остаться младенцем – участь незавидная!

– Мускульным тестом проверьте, – подсказала Лиза.

– Да-да, конечно! – спохватился Алексей. Рассматривая малыша, он как-то забыл об этом.

– Карта выбрана верно! – произнес он, складывая пальцы в кольцо. Оно как нарочно держалось крепко, не разорвать!

Лиза молчала, все так же испытующе глядя на него. Наконец она заговорила – тихо и медленно, но в голосе появилась какая-то особенная сила и убедительность:

– Я думаю, Алексей, что вы когда-то приняли решение не взрослеть, остаться маленьким мальчиком. Скорее всего, вы не помните – это было давно, вы были ребенком не намного старше этого малыша, – кивком головы она указала на изображение на экране.

Алексей слушал ее затаив дыхание. Каждое слово представлялось невероятно важным! А Лиза продолжала:

– Да, вы не помните. И все же такие решения оказывают огромное влияние на всю дальнейшую жизнь! У меня создалось впечатление, что ваша мама была несколько… – она замялась, словно подыскивая подходящее слово, – несколько отстраненной, что ли?

– Да я вообще-то мало ее видел, – признался Алексей, – она много работала, всегда была занята!

Он вспомнил вдруг себя маленьким – лет трех, не больше. Тот мальчик, которым Алексей был когда-то, ударился головой о батарею и отчаянно ревел от боли и обиды. А откуда-то издалека, из другой комнаты слышался раздраженный мамин голос:

– Ну ты что, совсем не можешь посмотреть за ребенком? У меня завтра отчетно-перевыборное собрание, я ничего не успеваю!

И голос отца в ответ – покаянно-виноватый, бубнящий нечто невразумительное… И так похожий на голос Алексея! Заметно, что отец выпил, но тогдашний трехлетний мальчик этого, конечно, не понимал.

– Нет, все! Я так больше не могу! – голос матери срывается на крик. – С ребенком надо что-то делать. Давай наймем няню, устроим в садик на пятидневку, к матери твоей отвезем, в конце концов…

Голоса стихают, и гаснет свет… Алексей снова обнаружил себя теперешним – взрослым, сидящим перед монитором компьютера в своем кабинете-закутке, и серые глаза коуча Елизаветы по-прежнему смотрели с экрана.

– Но была и еще какая-то женщина, которая заботилась о вас! Бабушка, тетя, может быть, просто няня… И с ней вам было хорошо.

– Да, бабушка… – собственный голос показался Алексею странным – каким-то глухим и тихим. Перед глазами быстро-быстро, словно в калейдоскопе, стали мелькать картинки – вот он, маленький, сидит в жестяном корыте, и бабушка льет на него из ковшика теплую воду, приговаривая «с гуся вода, с Алешеньки худоба», вот она ставит на стол большое блюдо с пирогами, исходящими упоительно-вкусным запахом, вот вяжет носок под тикание ходиков и притворно-строго смотрит на маленького Лешку поверх очков, спрашивая: «Опять ты, сорванец, куда-то мой клубок задевал? Вот я тебе!»

А потом настал день, когда бабушка сказала:

– Совсем ты, Лешенька, большой стал, взрослый почти! Скоро в школу тебе, в Москву поедешь, к папе с мамой…

Первая мысль была – не хочу! Не хочу в школу, к папе с мамой, не хочу быть большим… Лучше остаться тут, рядом с бабушкой, в старом деревенском доме!

Кажется, тогда он ревел, как теленок, а бабушка утешала его, гладила по голове и говорила: «Ничего, будешь на лето приезжать…» И потом те деревенские каникулы остались в памяти как самое лучшее, самое светлое время. Там, в Москве, – школа, потом – продленка, родители приходили с работы усталые, а мама и вовсе редко бывала дома, даже по выходным. У нее всегда было запланировано какое-нибудь ответственное мероприятие, и на робкие просьбы мужа «побыть вместе всей семьей» она лишь возмущенно пожимала плечами, кривя ярко накрашенный рот:

– Но я же не гулять иду! Это работа, понимаешь, ра-бо-та!

Отец понимал. Вздыхал, кряхтел, со всем соглашался… А потом уходил куда-то, возвращался веселый, и от него пало коньяком.