Бизнес как экспедиция. Честные истории для героев и волшебниц - [47]

Был там один гнилой парнишка из Новосибирска…

Она расстроилась, не знает, что ответить. Я говорю: «Если хочешь, я тебе отвечу, но боюсь, что еще один подобный вопрос — и у тебя не хватит сил унести ответ с собой». И мы продолжили презентацию. Но парню неймется, опять спрашивает.

«Слушай, я же тебе обещал!.. — это было последнее, что он от меня услышал. — Като, Саблезуб, быстро упакуйте его в багажник и увезите куда-нибудь».

Като и Саблезуб упаковывают его в багажник и увозят. А презентация «Экспедиция в сказку» только набирает температуру. Она говорит, я говорю, она, я… Мы разошлись — говорим, говорим… и вдруг я замечаю, что процентов тридцать присутствующих на поляне плачет. Понятно, что лагерь заканчивается, понятно, что все разъезжаются, — нахлынула волна сентиментальная, и все расчувствовались. А эта поляна вообще была сверхуспешная, сверхинтенсивная (если на европейской поляне отборов они сразу начали искрить, то сибирскую поляну мы раскачали только на третий день, но уж раскачали — так раскачали!).

Девушка уже готова сама всплакнуть, она берет букет цветов и дарит его Андрею Казючицу. А Песец все это снимает на видео. Ну, в общем, рассказали мы и про этих уток, и как шли, и как она уснула, и как мы потом бежали. Я смотрю — плачет 80 % людей. Сидит Скрынник — мужику 47 лет — и тоже плачет.

А в лагере у нас были большие гелевые шары с надписями «Ищем героев и волшебниц» и «Экспедиция», к их веревкам были привязаны флаги. Между делом отвязали веревку и принесли мне шар. И тут (естественно, я договорился об этом заранее) на полную громкость заиграла красивая ностальгическая музыка. Я отдаю веревку ей, она отпускает шар, он взвивается в небо и летит, сопровождаемый музыкой и рыданиями пятидесяти человек. Эмоциональный заряд был такой силы, что про «Экспедицию в сказку» наши ветераны, сидя у ночных костров, до сих пор рассказывают новобранцам.

Часть III Внеклассное чтение

Глава 13 Ночь на крещение и произвольная программа

Если вы дочитали до этой главы — значит, мы уже познакомились. И теперь я хочу пригласить читателей на свой день рождения, чтобы спокойно побеседовать. Уже более пятнадцати лет он празднуется таким образом. В ночь на 18 января группа мужчин едет в лес (в сегодняшнем приглашении нет этой половой дискриминации) независимо от погоды (бывало от плюс трех до минус сорока градусов).

Обычно нас собирается человек пятнадцать — двадцать. Сначала мы бодро ставим лагерь, чистим снег, валим сухую сосну, разжигаем длинный, вытянутый сибирский костер-нодью и, конечно, накрываем праздничный стол. Потом мне дарят подарки. Товарищи у меня изобретательные, то пианино притащат на грузовике, то водные лыжи преподнесут, то песню кого-то из любимых авторов в студии запишут. Сначала организованно звучат заздравные тосты. Когда обязательная программа закончена, начинается произвольная. Через полчаса уже «хорошеет» и мне, и гостям.

Народ создает кружочки по три-четыре человека и тихо беседует. Потрескивает негромко огонь, поддерживая разговор. Вокруг торжественно стоят заснеженные ели, кто-то засыпает в спальниках прямо у костра (чумы и палатки мы зимой не ставим — холодно), кто-то, уснувший раньше, уже просыпается. Ночи в январе длинные.

Под утро большинство гостей моего дня рождения спит в спальниках около костра. Как говорится, «и патроны есть, да бойцы побиты». На снегу догорает выложенная свечами цифра. В следующем году будет 44. Но сквозь сладкое похрапывание не дотянувших до рассвета слышна беседа тех, кто или еще бодрствует, или уже проснулся. Они запаривают в казане традиционную утреннюю кашу, трезвые, но уровень откровенности зашкаливает.

До рассвета многое можно успеть рассказать друг другу. Рассказать то, что в обыденной жизни нет ни времени, ни вдохновения рассказывать. Так что присаживайтесь, плесните в вакуумную кружку «Экспедиция» то, что по вкусу, да следите за ногами, чтоб не замерзли или не загорелись.

О красоте

…ладно, давайте я вам лучше новый анекдот расскажу. Корпоративный. Про отдых первого лица.

Собирается Кравцов отдохнуть. Бочаров срочно прилетает на Лазурное побережье (или на берег Индийского океана — неважно). Осмотрелся и говорит:

— Как все запущено! Пляж грязный, песок неровный, ракушечник пятки колет.

Через два часа пляж сияет, ракушечника никакого вообще, зонтики, шезлонги.

— Не комилъфо, — замечает Бочаров, — волны к берегу идут не перпендикулярно, расхлябанно как-то, не по-нашему. И чайки летают бестолково, хаотично…

К вечеру сложные гидротехнические сооружения заставляют волны идти к берегу перпендикулярно и чайки летают строем: четким клином направо, через полчаса налево, зеркально — крыло в крыло, взмах за взмахом, никакой отсебятины. И парус одинокий белеет, где ему велели.

Бочаров протирает очки, устремляет взгляд на горизонт:

— Фотоцветоделение не то. Солнцу надо садиться вон за ту гору, а не за эту! Спустя четверть часа солнце закатывается за правильную гору и каждый камушек играет в нужном спектральном диапазоне. Полная гармония. Утром приезжает Кравцов, падает в шезлонг:

— Блин! Такую красоту ни за какие деньги не купишь!