Битвы за корону. Три Федора - [156]
Но жизнь совсем без проблем бывает редко, разве в виде исключения. Увы, и сегодняшний день таковым не стал….
Глава 40. Тупая Европа или Поэзия, как подспорье в политике
В царские покои к Федору я пришел вечером того же дня не с пустыми руками – с гитарой. Хотел предложить сыграть для него с Мнишковной, а заодно и для… Ксюши. Мол, если царевна стесняется показываться передо мной с повязкой на лице, чего проще: пусть побудет в другой комнате. Да, не увижу я ее, но зато она меня услышит. Ну и переговариваться сможем.
Порез на руке, правда, болел, но ради такого дела потерплю.
Предложить я ничего не успел. Мрачный Годунов чуть ли не с порога «обрадовал» известием, что Ксении Борисовне еще с утра резко поплохело. Раненая щека распухла – страшно смотреть. Не известил он меня об этом, понадеявшись на Листелла, твердо уверившего его, будто к обедне ей получшеет. Но не тут-то было. Федор вызвал остальных медиков, но положительного результата они пока не добились и царевна по-прежнему в себя не приходит, мечась в бреду и в жару. Положение настолько тяжкое, что мать Мария Григорьевна, не выдержав, пришла к ней из монастыря и сейчас тоже находится в ее опочивальне.
Я оцепенело плюхнулся на лавку. Вот тебе и дал концерт по заявкам.
Погоди, погоди, щеку разнесло…. Получается, заражение у нее. А почему? И мне припомнилось, как Ксюша, будучи там, в татарском лагере, сидя в карете, успокаивала меня, что «Арнольд Иоганыч перевязал ее столь искусно, что ей вовсе не было больно, ну ничуточки». Ей, значит, не больно, а я аж зашипел, когда Дубец залил рану на моей ладони спиртом. Интересно получается. Но по-моему и перекись водорода щиплется, не говоря о йоде. Или она меня попросту успокаивала? Ладно, проверим.
– А ну-ка пошли на женскую половину, – решительно потащил я за собой Годунова.
Тот чуть поупирался, но ситуация такова, что не до приличий, и он пошел.
В саму опочивальню мы не заходили, но я вызвал Листелла и выяснил, что мои худшие опасения верны. Напрасно я по дороге в покои царевны успокаивал себя мыслью, что лекарь попросту использовал неведомую мне безболезненную дезинфекцию. Фигушки! Ни хрена он не использовал. И не потому, что забыл про нее со страху – хуже. Судя по искреннему недоумению, написанному на его лице, он понятия о ней не имел. Вообще.
Кстати, прочие медики, суетившиеся вокруг Ксюши, тоже[53].
Ну и чего делать? Вскрывать-то нарыв они отказывались. Да при этом у них хватало наглости заявлять в свое оправдание, что они закончили медицинские университеты и могут предъявить дипломы настоящих врачей, а потому к ремесленникам-хирургам никакого отношения не имеют[54].
Положиться на господа бога, как предлагали они, я не собирался. Выскочив в коридор я отправил Дубца за Петровной, вкратце пояснив ситуацию, чтоб явилась во всеоружии.
Хорошо, на Руси у нынешних медиков не имелось такого жесткого разделения как в этой долбаной Европе. Каждый резальник, то бишь хирург, отчасти терапевт, а каждый терпевт – резальник. Потому и моя травница ножом владела изрядно – помню, вскрывала она как-то нарыв одному из моих гвардейцев. И про дезинфекцию, кстати, знали и те, и другие. Разве самого слова не слышали, но это не суть важно?!
Петровна появилась быстро, и не одна, вместе с Резваной, но и я времени даром не терял. Пока ее дожидался, сообразил, что первым делом надо сбросить высокую температуру, а потому, попросив Марию Григорьевну заменить этих горе-лекарей на обычных боярышень, приказал последним раздеть царевну донага и аккуратно протереть тело спиртом. Фляжки с ним носил у себя на поясе каждый из гвардейцев – мало ли какая ситуация приключится. Их-то я и конфисковал у часовых.
Подоспевшая травница похвалила меня за предусмотительность, предупредила, что времени терять нельзя, но наткнулась на отчаянное противодействие Марии Григорьевны. Та попросту выперла Петровну из опочивальни, едва увидев извлеченные травницей из лукошка ножи и поняв, что она собирается проделать с Ксенией. В последующие десять минут мы уговаривали упрямицу, закрывшую собой проход в в опочивальню, вдвоем: я и Федор. Петровна зло поглядывала на монахиню, досадуя на задержку и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, но благоразумно помалкивала, не встревала.
Поначалу Мария Григорьевна и слушать нас не желала, напомнив слова уходившего из опочивальни самого авторитетного из царских медиков Христиана Рейблингера. Мол, теперь на все воля божья. Хорошо, сынишка вовремя напомнил мамочке, как я два года назад ухитрился вытащить с того света Бориса Федоровича.
Сработало, да и то не сразу. Некоторое время она продолжала загораживать дорогу, вопросительно уставившись на меня. Я не отводил глаз, ожидая, что она скажет, но про себя уже решил – не пустит добром, вломлюсь силой и, оставив там травницу с Резваной, встану в дверях намертво.
– Но ты ж тогда…., – протянула она, но не договорив, устало махнула рукой и выдохнула. – Ну и ладноть. Лишь бы жива осталась, – и нехотя сделала шаг в сторону, давая пройти Петровне.
Пока ждал, как все закончится, вымеряя лестничную площадку нетерпеливыми шагами, меня выловил сконфуженный Христиан Рейблингер, принявшийся смущенно пояснять, чтоб я не считал их неумехами. Оказывается, и они могли проделать тоже самое, что и моя травница, а не решались на это, потому что перед ними была не просто женщина, но царевна. Мол, есть опасения, что после такого у нее на лице останется изрядный след, и поди поясни, что иначе никак.
Когда Константину Орешкину, простому учителю истории, предложили спасти Землю, при этом не гарантировав ему личной безопасности – он не смог найти причину для отказа. И перенесся в XIII век, очутившись в теле удельного князя.Теперь его первая задача – добиться, чтобы родственники, правящие в разных городах Рязанского княжества, перестали враждовать друг с другом и задумались о судьбе Отечества. Ведь до сокрушительного удара по славянской цивилизации – битвы при Калке – остается каких-то семь лет...
Принято считать, что события во времена средневековья протекали медленно. Угодившие в XIV век два российских опера такого бы не сказали — дел водоворот, работы хоть отбавляй. Притом работы по специальности: спасение языческих жрецов можно назвать операцией по освобождению заложников, обучение воинов — подготовкой спецназа ОМОНа, взятие неприятельской крепости — захватом воровской малины. Но главное — впереди. Надо придумать, как добиться объединения всей Руси, как организовать решающую битву с Золотой Ордой на полвека раньше положенного и как провести ее по своим правилам.
Едва Константину Орешкину удалось встать во главе Рязанского княжества, как на него пошел войной юный княжич Ингварь. Обвиняя Константина в смерти отца, он согласен даже прибегнуть к помощи извечных врагов – князей Владимиро-Суздальской Руси.В это же время со жрецом Перуна Всеведом связываются Мертвые волхвы, которые ушли на Урал после принятия страной христианства. Волхвы настаивают, чтобы Всевед отправил Константина на север Руси, к волшебному озеру. Это гиблое место зовется Оком Марены – именем славянской богини смерти.
Кем только не приходилось становиться Константину, попавшему в XVI век, в своих странствиях: фряжским князем и купцом с тайным поручением к самому Иоанну Грозному, юродивым Мавродием по прозвищу Вещун и испанским пограничником… Он ринулся в это столетие в погоне за своей любовью, не собираясь менять историю Руси, но так вышло, что судьба подкидывает ему все новые и новые испытания, ввергая в круговорот важнейших событий. И ему приходится убивать и беспомощно повисать на дыбе, хлестать и самому стонать под ударами кнута, рубить врага и получать стрелы в собственную грудь.
Чтобы добиться победы, нужно быть сильным, а еще иметь деньги, а еще… Много чего нужно, чтобы победить, но у наших современников, попавших в XIII век, ничего этого нет, а спасти Русь от орд Батыя все равно надо. Да и не от одних степняков, ведь среди противников есть еще и враг из иного мира.Зато у наших смельчаков на плечах светлые головы, в груди — отважные сердца, и есть вера в себя, которая очень скоро понадобится, когда кое-кто из героев окажется на волосок от смерти.
Как быть, если девушка твоей мечты, случайно встреченная во время невероятного путешествия, так запала в душу, что жизнь без нее невозможна? И что делать, если тебя и ее разделяет не пространство, а само время, ибо она живет в далеком XVI веке?Константин Россошанский – обычный парень, никогда не считавший себя суперменом, сумел решить этот вопрос. Он отправился в погоню за своей призрачной любовью. Опасно? Еще бы! Вот так вот окунуться в клокочущую Русь, где без острой сабли и заряженной пищали можно не дожить до следующего вечера, где потерять голову легче легкого, это даже не авантюра, а настоящее безумие.Но когда ты любишь, ничто другое не имеет значения.
В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».
Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.
Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.
Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.
Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.
Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».
И закрутила попавшего в начало семнадцатого века Федора круговерть дел. Едва он оказался в чести у самого Годунова и его сына, как тут пришло известие — идет на Русь чудесным образом воскресший угличский царевич Дмитрий.И как тут Федору помочь царю, если он точно знает, что все равно не только сам Годунов в скором времени потеряет и жизнь и царство, но и сыну его суждено погибнуть, ибо колесо истории не остановить.И все-таки Федор решил попытаться. Простым словом это колесо и впрямь не остановить — глухое оно, а вот если железным ломиком да в спицы…
Чем выше взбираешься по ступеням власти, тем более одиноким ты становишься. Это хорошо прочувствовал на себе попавший в далекое прошлое Руси Федор Россошанский, став правой рукой юного царевича Годунова.Вроде бы гибель государя Дмитрия должна облегчить задачу надеть на сына царя Бориса шапку Мономаха, но не тут-то было. Жива Марина Мнишек — венчанная царица всея Руси. И чтобы добиться единоличной власти, тайная католичка не гнушается ничем. Например, во всеуслышание объявила, что носит под сердцем царское дитя.
Оказавшемуся на Руси начала XVII века нашему современнику удалось сделать многое. Но впереди забот хватает – только успевай поворачиваться.Бояре пытаются вовлечь Федора Годунова в свой заговор против царя Дмитрия, а государь решил непременно женить шведского принца на Ксении. А тут еще и новое повеление Дмитрия. Правда, есть варианты: либо уже этой зимой ехать воевать в Прибалтику, либо отправляться послом в Персию. Выбрать первое – армия не готова, второе – отлучаться надолго нельзя.И застыл наш витязь на распутье, решая, какое из двух зол выбрать…
После гибели первой любви Федор потерял интерес к жизни. Кинув жребий, он пошел учиться на филфак университета, по инерции угодил в десант. Да и на Руси начала XVII века он оказался случайно.Но там уж не заскучаешь, знай только вертись. Туманное пророчество старого волхва гласило, что для возвращения ему надо не только обрести самого себя, но и найти что-то и… кого-то.Вот только дел с каждым днем все больше, а времени для поисков остается все меньше…