Битвы за корону. Три Федора - [134]

Продолжая краем глаза наблюдать за большим столом и время от времени кивать Сеферу, я прикинул, что осталось от силы полчаса. И точно, мы едва успели поговорить про мудрость мусульман, в отличие от иудеев и христиан не давших богу никакого имени, и про иные их хорошие обычаи, вроде взимания с богатых десятины для бедных, как Фарид-мурза доложил Сеферу, что все приданое сосчитано и составило ровно триста тысяч. Сундуки им и русским боярином опечатаны, пора отправляться в гости к Кызы-Гирею, ибо хан их давно заждался.

Сефер многозначительно кивнул, с некоторым трудом оторвался от стола, стараясь сохранять равновесие, но на коня – что значит привычка, доведенная до автоматизма – взобрался легко.

И тогда я осуществил последнее из задуманного – избавился от лишних людишек, могущих помешать одним своим присутствием. Ни к чему татарским бухгалтерам, то бишь счетчикам, сопровождать телеги с сундуками, иначе мои люди не смогут их подменить. Это мне казалось самым сложным и в голове имелось аж три варианта по их удалению.

Однако я волновался зря. Сработал самый первый – я всего-навсего с эдакой ленцой поинтересовался у Сефера, не пора ли отправить «счетчиков» к хану. Пусть доложат ему от имени нуреддина, что все прошло успешно. Сундуки-то все равно никуда не денутся – на каждом оттиснуто по две печати и подменить их у меня при всем старании не выйдет. И тут же, словно ханский сын уже согласился, сделал оговорку. Мол, если среди них имеются действительно знатные уважаемые люди, имеющие право присутствовать, так сказать, в первых рядах, на торжественной встрече, таких конечно же надо оставить. Сефер презрительно усмехнулся, мотнул головой, давая понять, что уважаемые люди не считают деньги, а добывают их, что-то гортанно крикнул им и они послушно потрусили в лагерь.

Ишь ты, как просто, а я боялся. Что ж, теперь можно выезжать и самим, пора, и я распорядился: «По коням». Гвардейцы, давно ожидавшие этой команды, мгновенно отреагировали и через пару секунд тоже оказались в седлах, после чего стали дружно накидывать на себя плащи.

– А это зачем? – оторопел Сефер.

– Мои люди всегда их носят, – невозмутимо пояснил я, тоже обряжаясь в него, и, улыбнувшись, спросил: – Правда, красиво?

Нуреддин непонимающе глядел, но спорить не стал – кивнул, соглашаясь. Благодаря Устюгову (не подвел, организовав выполнение работ в обещанный срок), гвардейцы успели погарцевать в них еще вчера вечером, заодно поупражнявшись, как их накидывать. Именно потому ни неопытный Сефер, ни умудренный Фарид-мурза ни на секунду не усомнились, что гвардейцы и впрямь всегда их носят, но я на всякий случай добавил:

– Да и укрываться ими, если спать на траве, тоже удобно, так что вещь в пути весьма полезная.

– А что там в руках у твоих людей? – проскрипел Фарид-мурза.

Надо же какой зоркий. Хорошо, я распорядился передать связки с мехами двум десяткам сопровождающих открыто, не таясь. Если бы мурза увидел их позже, в пути, скажем, случайно оглянувшись, думаю, мог насторожиться, а так вопрос прозвучал почти риторически. Да и не мудрено. Кому ж придет в голову, что в середине каждой связки спрятана пара пистолетов.

– У русских государей такой обычай, – равнодушно пояснил я. – Выкуп, то есть приданое, само собой, но и дары должны быть. Те, что в их руках, они вручат по прибытию самому хану, а вот в телегах пять сундуков предназначены для его сыновей и… наиболее приближенных к нему людей. Кстати, думается, почтенный Фарид-мурза, пока мы будем ехать в стан хана, любезно подскажет, кто именно является таковым у великого Кызы-Гирея, дабы нам не опростоволоситься, поскольку я знаю всего трёх таких, а их несомненно больше.

Мурза нахмурился и вопросительно уставился на меня.

– Ну как же, – развел я руками. – Вне всяких сомнений крымский хан доверил вести столь важные переговоры тем, кому он больше всего доверяет, следовательно, самым ближним. Вот и получается, что трое мне известны с позавчерашнего дня.

Фарид-мурза довольно хмыкнул и скромно пожал плечами, давая понять, что вообще-то я правильно угадал.

– Так ты подскажешь, пока нам позволяет время? – в упор спросил я.

– Хорошо, – согласился он и на сей раз голос его был далеко не такой скрипучий как обычно.

Однако вслед за этим он с подозрением покосился на пищали, сложенные на телегах. Я улыбнулся и велел принести по одной с каждой, продемонстрировав, что и здесь все честно – разряжены, и выстрелить из них не получится.

– Зажженных фитилей у моих людей, как сам видишь, нет, но дабы ты не питал опаски, что они возьмут и зарядят пищали по пути, я распорядился отправить телеги с порохом и пулями отдельно, следом за моими двумя десятками, – на всякий случай уточнил я.

– Это хорошо, – подумав, выдал Фарид.

Конечно хорошо, поскольку плен мне отныне не грозил даже в случае неудачи. А кроме того, взрыв – это не жаркий костёр, указанный в предсказании пророчицы, а значит, скорее всего до него дело не дойдет. Хотя и тут не угадаешь. Если от взрыва, к примеру, заполыхает ханский шатер, на который меня отбросит взрывной волной, то…

Додумывать я не стал, отмахнулся. Делай что должен и пусть случится то, чему суждено. Поэтому едва пищали отнесли обратно, как я незамедлительно возобновил прерванный разговор, начав выпытывать у мурзы кто есть кто, чтобы тот больше ничего не успел спросить. В смысле лишнего. Так, увлеченные беседой, мы вместе с нуретдином Сефером и Федором выехали за ворота. За нами два десятка телохранителей и спецназовцев, следом сотня татар, а вот потом….