Битвы за корону. Три Федора - [11]

….Разговор с владыкой Казанской епархии произошел, когда мы вместе плыли по реке Костроме, возвращаясь в город из Ипатьевского монастыря. Тогда-то он как бы между прочим осведомился, согласился бы я участвовать в мятеже, ежели бы случилось знамение с небес. Дабы меня не обвинили в неверии – с Гермогена станется – я твердо заявил, что если господь привидится мне во сне, потребует брать рать и вести ее на Москву, как благочестивый православный христианин я не стану противиться его повелению. Но коль приключится нечто иное, то… Вслед за этим последовал неопределенное пожатие плеч – пусть понимает как хочет.

Однако владыке хватило и такого. Он повернулся к своему служке отцу Авраамию, неизменно сопровождавшего своего патрона, и многозначительно заметил:

– Будем уповать, что для такого знатного воинника господь расщедрится и явит с небес чудо.

Я призадумался над таким смелым заявлением. Отчего-то вспомнились рассказы Годунова о многочисленных чудесах, происходящих в епархии Гермогена. То у него невесть каким чудом являются из-под пепелища иконы, то отыскиваются кости угодников. В точности по Высоцкому – то у него руины лают, то собаки говорят. Но ничего, мы тоже кой в чем поднаторели, а посему я по возвращению в Кострому дал распоряжение командиру спецназовской сотни Вяхе Засаду учинить тайную слежку и за самим митрополитом, и за всей его свитой. О странностях в их поведении сообщать немедленно, в любой час.

Оказалось, не зря.

На второй вечер из покоев владыки выскользнул отец Авраамий, сноровисто направившийся к городским воротам, ведущим в сторону моего полка. Топал он по лесной дорожке довольно-таки долго. Когда до казарм гвардейцев оставалось буквально каких-то полсотни саженей, он притормозил и… принялся примащивать на одно из деревьев икону.

Разбуженный среди ночи и извещенный обо всем Засадом я сразу понял, что против такого аргумента мне придется туговато, особенно с учетом непременной прелюдии, истолковывающей сей знак. На место будущего «видения» Палицына я не пошел – велика опасность напороться на монаха, ошивавшегося где-то в лесочке в ожидании, когда откроют городские ворота. Да и какая разница, что или кто изображен на иконе. Главное, у Гермогена появляется божье знамение. А если мы его заменим? Причем на такое, которое при всем желании не объяснить положительно.

– Сделаете так…, – и я проинструктировал Вяху, что надлежит снять икону и приготовить несколько сюрпризов для того, кто полезет за нею к дереву.

Ошибся я в одном – почему-то думалось, будто «вещий» сон приснится митрополиту, но оказалось – самому Авраамию. Тот рано поутру, едва открылись ворота, с первыми въехавшими в город крестьянскими возами тихо прокрался обратно в митрополичьи покои, а потом ворвался к нам во время завтрака.

Представление было разыграно безупречно и я в душе не раз аплодировал обоим артистам. Один то бишь Гермоген, вначале сурово отчитал монаха за появление в неурочный час, затем снизошел, нехотя дозволив пересказать свое видение. Второй тотчас вдохновенно изложил увиденное им во сне. Мол, он, якобы, разговаривал с Христом, и тот, возвестив о своем благословении на правое дело, сказал напоследок: «А дабы никто не колебался, оставляю тебе знак о нашем разговоре и мое благословение рати, коя пойдет защищать православную веру. Сим победиши!» С этими словами Христос исчез, а монах, встав с колен, увидел икону с изображением Христа-Пантократора, чудесным образом появившуюся на одной из ветвей деревьев. Авраамий долго молился на нее, затем направился по проселочной дороге обратно в Кострому, а едва завидев городские стены, проснулся.

Гермоген, выслушав Авраамия, скептически нахмурил брови и с недоверчивым видом принялся выяснять подробности.

– Оно, конечно, бывает всякое, – через полчаса вынес казанский митрополит окончательный вердикт, – но больно сомнительно. Не верится мне…, – и он, не договорив, вопросительно уставился на нас с царевичем.

Разумеется, Годунов, падкий до вещей такого рода, выразил горячее желание проверить слова монаха. Но и после этого митрополит колебался, утверждая, что скорее всего монаху привиделось, а на самом деле… Вон, и князь, поди, пребывает в сомнениях.

Федор жалобно уставился на меня и я развел руками:

– Не смею перечить престолоблюстителю, хотя, подобно владыке, терзаюсь в сомнениях. Но лучший способ убедиться, вщий ли это сон – проверить наличие иконы в том месте.

Маску скептика Гермоген не снимал с себя весь путь до самого места, где должна была находиться икона. А потом, во время лихорадочных поисков монахом нужного дерева, снимать ее с себя митрополиту и не потребовалось. Я же с трудом сдерживал рвущуюся наружу улыбку, разглядывая сапоги Авраамия, густо извазюканные в дерьме. Спецназовцы постарались, навалив пяток куч и замаскировав их листьями. А что – своего рода знак, притом весьма символический. И от имени господа – хорошо божье благословение, нечего сказать, и как мой ответ. Мол, я в это дерьмо, коим мне представляется мятеж, сам ни ногой и Годунову не дозволю.

Митрополит дураком не был и улыбку мою подметил, а, сложив два и два, понял, с чьей санкции изъята икона, а вместо нее….