Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - [35]

«Это видение не имело ничего общего с экстрасенсорным даром, – пишет он. – Я сделал это просто из человеколюбия… Чем помог не только ей, но и себе.

Впрочем, тут возникает вопрос.

Что, если не все экстрасенсы и медиумы такие же чуткие, как Меган и Марк?

Многие люди, чтобы справиться с горем, скорее обратятся к медиуму, чем к танатопсихологу. Моя бабушка, к примеру, принадлежала к поколению людей, которые считали, что психологи и психотерапевты либо эгоисты, либо, как принято говорить в Британии с оттенком пренебрежения в голосе, «немного американцы». И невозможно было их переубедить. Но бабушка отнюдь не отказывалась посетить медиума. Как будто на двери дипломированного психотерапевта лежит печать табу, а на хрустальном шаре – нет. В этом есть своя ирония, и она связана с рядом других табу вокруг психического здоровья. Обратиться к психотерапевту – значит признать свою слабость, уязвимость или даже безумие, люди крайне неохотно идут на это. Зато визит к медиуму считается вполне здравой идеей: что плохого может быть в попытке связаться с близким человеком, который ушел слишком рано? Психотерапевт такого предложить не может.

Кроме того, сеанс может стать шагом на пути к психотерапии: визит к экстрасенсу помогает привыкнуть к мысли, что можно поделиться с совершенно незнакомым человеком своими самыми сокровенными переживаниями.

Существует, конечно, и другое табу, связанное с посещением медиумов. Но я думаю, что люди, переживающие тяжелую утрату, получают индульгенцию: никто не станет критиковать человека, чья способность к принятию решений подорвана горем.

И если среди медиумов есть мошенники, то они пляшут на чужих могилах, обманным путем наживаются на чужом горе, злоупотребляя не только их деньгами, но и их доверием.

Отсюда вопрос: следует ли взять эту индустрию под контроль, чтобы выкурить из нее шарлатанов и подлецов? Это было бы непросто. И какой будет регулирующий орган? Как понять, кто мошенник, а кто нет?

Я знаю, что некоторые медиумы практикуют «саморегуляцию»: например, на некоторых сайтах рекомендуется приходить на сеанс не чаще раза в год. Такой подход кажется ответственным. На других сайтах можно найти рекомендации, как скоро после утраты можно приходить, – к примеру, через четыре месяца, чтобы эмоции улеглись. Однако многие рекламируют свои услуги без каких бы то ни было этических ограничений. Эта индустрия похожа на Дикий Запад.

Здесь нам вполне могли бы помочь технологии. Можно было бы сделать сайт наподобие TripAdvisor, но предназначенный специально для экстрасенсов и медиумов. Отзывы пользователей, а не маркетинговая мишура помогли бы отличать «хороших» специалистов от «плохих» – что особенно важно теперь, когда люди могут консультироваться не только у местных экстрасенсов, но и у кого угодно по всему миру. Сейчас это большой бизнес: экстрасенсы берут до 500 австралийских долларов за телефонный сеанс, и существуют даже тарифы на прием по электронной почте. Если экстрасенсы осваивают новые технологии, то пользователи и подавно смогут! Уже существует форум, посвященный плохим экстрасенсам, но пока еще нет такого места, где можно было бы рекомендовать деликатных, заботливых и особенно проницательных специалистов.

С точки зрения Майкла о способностях Меган говорила точность ее предположений, но, на мой взгляд, гораздо важнее были ее доброта и чувствительность. Была ли она с ним достаточно деликатна? Что она предлагала: ложную надежду или слова утешения? Заметила ли она явные признаки его глубокой депрессии и поняла ли, что он еще не достиг стадии принятия? Меган справилась на отлично. Она внушила мне настоящее уважение. Ну и вдобавок оказалась вполне точна.

Один из возможных способов регулирования этой деятельности – выдавать аккредитацию медиумам, которые прошли дополнительные курсы по танатопсихологии. Это подтолкнуло бы медиумов к учебе, и они были бы в курсе всех нюансов и трудностей такого сложного переживания, как утрата. А если бы обучение проводили танатопсихологи, это разрешило бы некоторые проблемы «задвоения ролей» между мирскими и духовными специалистами.

Кто-то мог бы справедливо возразить, что для того, чтобы стать танатопсихологом, достаточно иметь хорошую интуицию. Поскольку переживание горя – процесс сложный и уникальный, то для исцеления нужно просто находиться рядом с человеком, подмечая мелкие изменения в его мимике, языке тела, манере общения, взгляде. Быть свидетелем его боли. Дать ему уверенность, что вы рядом, что он может позволить себе быть уязвимым. Позволить ему плакать, очищаться, проходить этот путь вместе с вами.

Этому не научишь. Невозможно измерить и сертифицировать интуицию. Нельзя навесить ярлык на способность устанавливать связь с человеком. Это нечто, сформированное и отточенное жизненным опытом (или, в случае эмпатов, просто врожденный дар). Можно ли сравнить зеленого и неопытного танатопсихолога с древней Айрис, которая за сто лет своего труда видела бесчисленных друзей и родственников, преодолевавших трясину скорби?

Медиумов не ограничивают рамки стоицизма, на котором основана танатопсихология. Они могут отправить клиенту теплую и ободряющую весточку после сеанса, как это сделала Меган для Майкла, найти слова утешения, посоветовать посмотреть какой-нибудь фильм или предложить ритуал приветствия для духа умершего. Когда Майкл выделил для Дина место за своим столом, я сразу же почувствовал его присутствие независимо от того, где, по моему мнению, оказываются духи умерших – на небе, под землей или только в нашей памяти.