Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - [15]

– Как же меня это бесило, – пожаловался приятель. – Успешная, высокооплачиваемая руководительница с безупречной репутацией в телебизнесе встроила в процесс отбора гостей такой абсурдный и совершенно непрофессиональный пункт. Это мешало нам работать.

– Се ля ви! – ответил я, чтобы подольститься к моему франкофонному собеседнику, а у самого глаза загорелись в предвкушении пикантных подробностей. К счастью, Арно и сам был не прочь перемыть косточки Адален (имя изменено), которую осуждал за эту слабость к экстрасенсам.

Насколько я понял, Адален, главный редактор ток-шоу, наняла эту Виржини (имя изменено), которую Арно описывает как «журналистку с экстрасенсорными способностями». Это совершенно не укладывается в образ телевизионного редактора, каким я привык его себе представлять: жесткий, рациональный, в вечном цейтноте, доверяющий лишь своему чутью, осмотрительный и стремящийся во что бы то ни стало заполучить самых лучших гостей и сделать самое лучшее шоу. Впрочем, Адален считала, что она такая и есть.

Арно, который в то время был преуспевающим парижским тележурналистом, назначал питчинги, чтобы обсуждать с Адален идеи для шоу. Виржини являлась на каждый, и Арно запомнил одну из таких встреч в мельчайших подробностях. Виржини тогда выступила с неожиданным комментарием про кандидата, которого предложил Арно.

– Он тайный гей, – заявила она. – Ему нравится, когда его девушка засовывает палец ему в задницу. Нам он не подходит.

Просто вау.

Виржини сделала этот вывод, основываясь только на своих экстрасенсорных способностях и тех фотографиях, которые Арно с большим трудом раздобыл, чтобы представить историю Адален. А та в свою очередь отмела этот сюжет, как и многие другие, прислушавшись к мнению Виржини.

И хотя лично я в восторге от этой истории, Арно она, очевидно, обескуражила. Я как энергетический вампир – всю энергию, которую этот случай отнял у Арно, я радостно впитываю. Впрочем, он сказал, что не против огласки, потому что таким образом он получит своего рода компенсацию.

– Этот случай подорвал мою профессиональную идентичность, – признался он. – Тот герой, которого Виржини объявила «скрытым геем», был просто отличный. Он не знал своей биологической матери – она отказалась от него еще при рождении. И мне удалось ее разыскать. На это ушли недели. Я был просто раздавлен.

Арно уверен, что никаким геем выбранный им кандидат на самом деле не был. У него была девушка, к тому же Арно сам гей, у него очень чувствительный гей-радар.

Арно прислал мне отрывок из этой передачи, которая до сих пор пользуется успехом. Один из ключевых элементов шоу – большой занавес, который разделяет студию. Дело в том, что это шоу о воссоединении людей – например, давно потерявших связь родственников. Можно догадаться, что это прекрасный сюжет для телевидения, а подготовка каждого выпуска занимает много времени и требует самоотверженного труда и тщательного налаживания контактов.

Так что в итоге, тот парень встретился со своей матерью?

– Не знаю, – вздохнул Арно. – Я потерял с ними связь. Когда эпизод отснят, ты просто переходишь к следующей истории, эмоционально не вовлекаешься в истории героев… Печально, но так уж получается.

Тот случай стал для Арно последней каплей. Он понял, что Виржини приобретает все большую и большую власть над Адален. И ушел из шоу – отчасти из верности принципам честной журналистики, отчасти из-за ее ставших совсем уж странными (и порой извращенными) экстрасенсорных откровений.

Но перед его уходом случилось еще кое-что, после чего он утвердился в самом решении.

– Один французский журнал заслал к нам крота, – рассказал он. – Их корреспондентка притворилась, что поссорилась с лучшей подругой из-за бывшего парня. Они пришли к нам на шоу, и через неделю после его выхода в эфир она напечатала статью о том, как надула нас. Репутация передачи была подорвана. И вот что странно: этого Виржини не предвидела!

Но самое прекрасное в истории Арно – это название шоу, на котором он работал: «Il n’y a que la Vérité qui Compte». Я чуть не подавился вином от смеха, потому что моего корявого французского хватило, чтобы уловить всю иронию ситуации. В переводе это значит «Важна только правда».

* * *

Я начал постепенно переосмыслять свое отношение к коллегам по профессии как к людям бесстрастным, невозмутимым, сверхподозрительным и слишком занятым, чтобы вестись на всякое шарлатанство. Но вместе с тем я заподозрил, что мистический мир дает нам, медийным чурбанам, редкую возможность побыть уязвимыми – обычно недоступную тем, кто привык придерживаться сухих фактов.

По-настоящему меня огорошил разговор с Наташей (имя изменено), редактором отдела новостей одного крупного международного широкополосного издания.

Мы сидели в баре и беседовали об экстрасенсах, и поначалу она говорила все те вещи, которые я (видимо, ошибочно) ожидал услышать от уважаемого журналиста: что на человека рационально мыслящего они не производят никакого впечатления. Вероятно, один из нас даже произнес слова «чушь собачья».

Но потом я заказал по второму бокалу, мы продолжили обсуждать ту же тему в том же ключе, и после небольшой паузы Наташа, сделав очередной глоток из своего бокала, произнесла: