Битва за Курилы - [11]

– В чем дело? Какого черта вы звоните мне в такой час?

Содзи вдруг представил, что ждет его в случае ложной тревоги. Но он не колебался.

– При анализе видеозаписи, полученной с «Юнадо-4», я обнаружил нечто подозрительное. Трудно даже представить. Полагаю, вам надо посмотреть самому.

– Ты случайно не хлебнул саке, Содзи?

– Нет, господин генерал. Только немного устал.

– Тем не менее ты полный болван. Догадываешься, что тебя ждет, если ты разбудил меня напрасно?

– Дело слишком важное, чтобы вводить в курс дела кого-либо другого, не пользующегося вашими полномочиями.

– Что, настолько важное, что нельзя оставить до утра? – В голосе генерала звучала издевка.

– Нет, – Содзи сглотнул и откашлялся, прочищая горло, – если вы не отреагируете на мой звонок, мне придется обратиться к генерал-полковнику Минадзи.

Заявление Содзи было встречено ледяным молчанием. Наконец Ямамото сказал:

– С чего вы решили, что глава нацбезопасности в три часа ночи станет слушать непроспавшегося майора? Учтите, хоть вы и зачислены в отряд акванавтов, это еще никогда не поздно исправить.

– Если вы проверите мое личное дело, то убедитесь, что я никогда не давал повода усомниться в своей компетентности.

– Вот как? – Ямамото насторожился и подумал, что, может, все-таки следует выслушать упрямца. – Ладно. Говорите. Так что же случилось такого, что не может подождать до утра?

– Мне кажется, на морском дне в Курильском проливе, – начал Содзи спокойным голосом, – в точке с координатами 147 градусов 27 минут восточной долготы и 43 градуса 51 минута северной широты, есть источник света неизвестного происхождения.

8

Стоя перед обшарпанной дверью подъезда типовой хрущевки в Бутово, Дроздов с интересом осматривал дом с огромными, толщиной в палец, трещинами между панелями.

«Ну и хрущоба, – подумал он, переведя взгляд на дверь. – Вдова академика могла бы позволить себе жилье и получше»

Огромный, мускулистый, с энергичным подбородком и спокойным взглядом серых глаз, бывший майор ГРУ Андрей Викторович Дроздов пользовался уважением не только коллег по частно-разыскной деятельности в своем родном Колпине, но и представителей правоохранительных органов и даже криминальных авторитетов, в среде которых заслужил почетную кличку Дрозд.

Когда-то давным-давно он занимал ответственную должность во внешней разведке. Работал в Анголе, Заире, Афганистане… Теперь же, после катастрофы, превратившей страну в руины, все прежние его действия потеряли смысл: отряды, с которыми он воевал, были давно разбиты, операции, которые разрабатывал, оказались бессмысленными, режимы, которым помогал, канули в вечность.

Он уже не чувствовал себя членом разведывательного сообщества, не чувствовал себя посвященным. Их «монашеский орден» распался, выродился в департамент бездеятельных малооплачиваемых чиновников, которые были не нужны государству и только имитировали какую-то деятельность. Последние несколько лет Дроздов занимался частным предпринимательством и, стараясь в своей работе не отставать от последних достижений в области высоких технологий, никогда не расставался с ноутбуком.

Вот и сейчас маленький серый чемоданчик с оперативной памятью на два гигабайта находился в его огромной руке. Дроздов был в темной кожаной куртке и серых брюках. Единственным его украшением были массивные «Ролекс» на толстом золотом браслете. Он никогда не придавал большого значения своему внешнему виду. Главным делом для него всегда была работа. Его бывшие и нынешние коллеги считали, что он слишком часто погружается в себя, и тогда его лицо становилось застывшим, взгляд устремлялся в одну точку, а движения и жесты замедлялись, словно он внутри включал кнопку автопилота. Все знали, что в такие моменты мозг Дроздова работает над решением важной проблемы и ему лучше не мешать. Среди тех немногих, в ком он нуждался, были в основном коллеги по работе. Вместе с ними он изощрялся в решении интеллектуальных задач – от криминологических проблем до математических головоломок. Единственное, что не принимал его мозг, это глупейшие сканворды и кроссворды, где от человека не требуется ничего, кроме памяти, да и то в ограниченной области модных словечек.

Вдова академика Бармина, Надежда Сергеевна, жила в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Как выяснил ранее Дроздов, дочь Ольга с ней не проживала, хотя и была прописана в той же квартире.

Дроздов поднялся на третий этаж и постучал в дверь шестнадцатой квартиры. Женщина – на вид лет сорока пяти – открыла ему. В ее длинных иссиня-черных волосах блестела седина, две почти белые пряди свесились на левый глаз с небольшим шрамом у виска. Некоторое время она настороженно глядела на майора, потом шагнула назад, приглашая войти. На руках у нее сидел пудель. Его выпученные черные глазки злобно осматривали гостя.

Сунув руку за пазуху, Дроздов предъявил удостоверение инспектора ГИБДД.

Слабый проблеск удивления промелькнул у нее на лице.

– Проходите.

– Извините, что потревожил, – сказал он, входя в темную прихожую, заставленную старой мебелью, – но мне надо задать несколько вопросов вашей дочери.

– Ее нет, – она явно встревожилась, – а что случилось?