Битва за Кавказ - [55]

Не знали и не могли знать ни Арсен, ни сержант Сотников, ни Одинцов и Лагутко, что в предстоящей битве им была уже определена задача. И не кем другим, а самим командующим Северной группой генералом Масленниковым. Остро заточенным карандашом тот вычертил на карте скобочку с артиллерийским значком. Скобочка пересекала дорогу вблизи развилки и помещалась на направлении главного удара врага.

И солдаты мчались к рубежу, где должны были стоять насмерть, мчались, чтобы упредить вражеские танки.

В полночь батарея достигла развилки.

   — Ваша позиция здесь, — послышался голос старшего лейтенанта Кольцова. — К утру, сержант, чтобы всё было готово.

   — Всё будет в точности исполнено, — ответил Сотников.

Остаток ночи они рыли окоп, стараясь глубже в землю укрыть и себя, и эти длинноствольные пушки, прошивающие насквозь броню вражеских танков.

К утру окоп был почти готов. Он находился возле дороги. Она шла от Моздока к Малгобеку, дома которого виднелись позади в туманной дали. Город располагался на самом хребте, и по склонам возвышались нефтяные вышки с работающими круглые сутки качалками. Станица Вознесенская, которую расчёт проехал ночью, просматривалась левее.

— Да ведь это танки! — закричал Лагутко и отбросил лопату. — Танки, товарищ сержант! Вот они! Вот!

Теперь уже и Арсен узнал в неясных предметах смутные очертания танков. Они выползали из тумана то далеко справа, то там, где дорога открывалась. За танками редкой цепью бежали автоматчики.

Послышался нарастающий свист, и неподалёку от окопа разорвался снаряд. Ещё один взорвался перед бойцами, потом позади.

А танки шли. Угловатые, приземистые, с торчащими стволами орудий, они стреляли и продолжали ползти. Казалось, ничто не могло остановить их.

Прильнув к прицелу, замер Одинцов. Руки его напряглись. Они медленно, едва заметно вращали механизм наводки. И наведённый в танк ствол тоже двигался. Укрывшись за броневым щитком, напряжённо смотрел Лагутко. Пилотка у него сбилась на затылок, беззвучно шептали губы.

   — Без команды не стрелять! — Голос у сержанта был с хрипотцой. Он глядел на поле в бинокль.

Перед танками вдруг выросли разрывы снарядов. Поле заволокло дымом и пылью. Однако танки не перестали двигаться, и по мере их подхода приближались и разрывы. Наконец танки подошли так близко, что ясно обозначились не только их контуры, но и покачивающиеся стволы и даже чёрные кресты на бортах, когда машины чуть поворачивались в сторону.

Взлетела ракета.

   — Огонь! — крикнул сержант, и Одинцов дёрнул за спуск.

На броне ближнего танка мелькнула огненная вспышка, машина вздрогнула, остановилась и в следующее мгновение развернулась, подставляя борт.

   — Бей ещё! — приказал сержант.

Снова прогремел выстрел. Было видно, как снаряд угодил в цель.

   — Есть один! — закричал Арсен. — Давай ещё!

   — По серой заразе! — командовал сержант. — Беглым!

Карумов носился от сложенных ящиков с боеприпасами к пушке, едва успевая подавать снаряды. Их ловко подхватывал Лагутко и с лета вгонял в казённик.

Соседним орудиям удалось подбить ещё пять танков. Из них выскакивали гитлеровцы и бежали назад. А по ним и справа и слева стреляла невидимая пехота, отсекая от танков цепь автоматчиков. Остальные танки стали и начали медленно пятиться.

А через полчаса налетели самолёты. Они кружили в небе один за другим и каждый раз, подлетая к развилке, срывались вниз. В крутом пике, с воем они мчались к земле и сбрасывали на батарею бомбы.

Тесно прижавшись, солдаты лежали на дне окопа.

При каждом разрыве Одинцов вздрагивал и плотней прижимался к земле. Бормотал по-своему Арсен. Сержант краем глаза следил за чёртовой каруселью в воздухе.

Потом сквозь грохот они услышали пронизывающий тело вой. Он нёсся сверху и летел прямо на них. В мыслях каждого пронеслось: «Вот она, моя...»

Воздух рвануло совсем близко. В следующий миг Арсен почувствовал, как что-то тяжёлое медленно и неумолимо наваливается на него и давит, давит... «Конец», — отметило сознание. Прошла долгая минута, прежде чем он осторожно пошевелил рукой. Вторая тоже подчинилась. Ноги тоже были его. И тогда он понял, что жив.

Когда самолёты улетели, Арсен увидел над собой сержанта. Тот, тряхнув солдата за плечо, заглянул ему в глаза. Арсен глотнул воздух широко раскрытым ртом.

   — Ты слышишь?

   — Угу.

   — А я уж было подумал, что контузило.

Арсен вылез из-под обрушившейся на него земли. Совсем рядом с укрытием зияла глубокая воронка. Из неё струйками курился сизый дымок. Рядом с Арсеном лежал засыпанный Одинцов.

   — Одинцов! — толкнул его Лагутко. — Вставай, Иван Владимирович!

Но тот не отвечал. И тут они заметили, как по шее стекла скудная струйка крови. Осколок угодил в голову, и в ранке виднелся серовато-красный червячок мозга...

   — Ну вот и отвоевался, — сказал сержант, укладывая на спину безжизненное тело.

Сняв пилотку, он отёр ею лицо убитого. Затем достал из кармана его гимнастёрки партийный билет, письмо и потрескавшуюся, с помятыми краями фотокарточку. С неё смотрела молодая женщина с ребёнком на руках.

   — Жена.

Положив тело на шинель, они отнесли его в дальнюю часть окопа и покрыли плащ-палаткой.