Битва вечной ночи - [24]

— Ты ведь видишь в темноте, правда? — спросила Тахгил.

— Да, но не сквозь траву и дерн. Я, знаете ли, не из рода Светлых!

— Этот недомерок сейчас примчится обратно, — простонала Вивиана, — и если он первым найдет нужный наконечник, то унесет Кейтри. А если никто его не найдет, Кейтри на всю жизнь останется калекой!

Пошарив кругом, уриск вернулся к беспомощно лежащей на земле больной с полной горстью наконечников.

— Попробуй-ка, девонька!

Кейтри перепробовала их всех по очереди, но снова безрезультатно.

— Наверное, если я буду на кого-нибудь опираться, то смогу сама, прыгая на одной ноге, спуститься с холма, — сказала она.

— Вздор! — отрезала Тахгил. — Эта штука где-то здесь, рядом.

Она дала Кейтри глотнуть «драконьей крови» и при этом случайно дотронулась до левого бока девочки. Кольцо сдавило ей палец. Двинувшись вверх по склону, Тахгил позволила этому давлению направить ее руку в заросли сухих колючих стеблей. Внизу, среди корней, пальцы нащупали твердый и холодный обломок.

— Вот, я нашла еще один. — Она вложила находку в руку Кейтри.

В этот предпоследний день последнего месяца весны над горизонтом не было видно луны. Где-то над крышами хижин в долине заухали ночные птицы. На небо, исчерчивая трещинами отражений стеклянную гладь залива, высыпали звезды. Листья на опушке Казатдаура зашелестели, деревья словно сделались выше, черной угрозой вырисовываясь на фоне ночного неба.

— Лес пробуждается, — тихо предупредил уриск. Тахгил не сводила глаз с Кейтри. Девочка улыбнулась и поднялась на ноги.

— Вот этот оказался правильным, — сказала она, разжимая ладонь, чтобы показать спутникам обломок эльфийской стрелы. — Ой, смотрите, рассыпался в порошок!

— Вот и хорошо, — радостно заявил уриск. — Так он никогда уже никому не причинит зла.

Вивиана засмеялась от облегчения. Они с Тахгил обняли Кейтри.

— Лучшего совета нам еще никогда не давалось, — деликатно сказала Тахгил, желая поблагодарить уриска, однако памятуя о том, что прямая благодарность может обидеть его, как часто бывает с нежитью.

— Ты пришел как раз вовремя — но как тебе удалось пробраться сюда? — спросила козлоногого человечка Кейтри.

— Терпеть не могу высоту. Я проскользнул через лес, — гулким голосом ответит тот. — Я там уже немало странствовал, успел узнать этот край как следует. И тем не менее родина моя в землях Ишкилиата — во всяком случае, прежде так оно и было.

— А те, кто живет там внизу, в деревне, — они будут добры к трем путешественницам издалека?

— Едва ли кто-либо из смертных до сих пор являлся в Апплтон-Торн пешком. Единственные иностранцы, каких они видели, всегда приплывали с моря, на кораблях. Жители деревни будут косо поглядывать на вас, но по большей части они народ неплохой.

Внизу, в полосе деревьев вдоль края лощины, засветилась пара огней.

— А теперь, — продолжил уриск, — лучше уйти. Вы стоите на краю Крич-холма, где порой охотится Быконищий. Кроме того, вы все еще на границах Арда Мусгах Даба, а у его высоких жителей дли-и-инные корни.

— Однако стрелки из тех лилипутиков никудышные, — заявила Вивиана. — На наше счастье.

Тахгил задумчиво глядела на деревню.

Стоит ли мне показываться на глаза сородичам-людям? Не окажется ли среди них лазутчиков принца Моррагана, которые узнают и предадут меня? В людских поселениях обитает мало нежити - только одиночные домовые и овинные, как правило, из числа явных - не охотники до путешествий, ибо они не любят покидать свои Дома. В этой деревне я буду в большей безопасности, чем где-либо, и все же…

За спиной подруг безмолвным невысказанным заклятием высилась черная стена леса. Услужливый Финодири виднелся лишь черной точкой — он по-прежнему стоял на коленях возле ручья. До слуха Тахгил долетел его невыразительный голос, исполнявший столь же монотонную песню:

Нет, не обрадуется тот,

Кто меня эльфом назовет.

Кто скажет мне:

«Эй, домовой,

Прощайся с буйной головой».

Соседом добрым назовешь —

Во мне соседа обретешь.

А коль покличешь явным духом —

Тебе я буду верным другом.

Три странницы подобрали мешки. Ночной ветер играл волосами и полами одежды. Уже вчетвером они зашагали вниз по холму к Апплтон-Торну, что притулился на утесах Залива Серого Стекла, а гибкие травы, распрямляясь, вздыхали им вслед.

2 ИШКИЛИАТ Поля средь болот и смертный народ

В пещере горной сто веков дракон хранит свой клад.

Алмазы в чешуе стальной загадочно горят.

А в океане, в глубине, вдали от берегов,

В ракушке чудо-дева спит, прекрасней жемчугов.

Ее любовь страстней огня, загадочней глубин.

Она — погибель и мечта простых земных мужчин.

Старинная песня Тамханин

Ветер приносил резкий соленый запах моря, едкий дух выброшенных на скалы водорослей. Приютившиеся вразброску на утесах среди стойких елей и рябин хижины Апплтон-Торна были со стороны берега ограждены полукругом изгороди — но не обычной плетенки, а крепкого частокола из дубовых и ясеневых бревен, подбитого железом и с железными же пиками наверху. Высота забора достигала одиннадцати футов, а по периметру на верхушках деревьев были раскиданы еще и маленькие сторожки.

— У них есть Западные и Восточные ворота, — сообщил уриск, уводя трех своих спутниц влево. — От Западных ворот дорога идет вдоль поморья, по вересковым пустошам. От Восточных — по ложкам да ярам Каррахана, взгорьям да топищам. А с юга в Ограде ворот нет — туда и вовсе никаких дорог не ведет.