Битва с судьбой - [45]

– Мне надоело, – сказал Хозяин, вихрем влетая в подобие мирка, сооруженного мною. Заколебались стройные ряды берез от гнева мага, медленно сворачивался край неба под гнетом чьей-то неумолимой руки. Я послушно следила за своеобразным концом света, устроенным яростным Хозяином и не менее покорно отправилась в опостылевшую камеру, сопровождаемая верным другом-перекидышем.

– Ты, несмышленыш, девчонка, едва постигшая азы магии, – Хозяин изливал свои претензии на удивление спокойным голосом, лишь тонкие пальцы выдавали его истинные эмоции, нервно постукивая по холодному, сочившемуся влагой камню стены, – Ты не можешь осознать глубину своего невежества, а замахиваешься на создание реальностей. Что ты понимаешь в этом искусстве? Тебе не пришлось испытать и сотой доли боли, через которую прошел я, получив в дар способность моделировать миры по собственному усмотрению.

– Зачем тогда я вам? – тихо поинтересовалась я, оглушенная взрывом его чувств, – Создайте себе мир по образу и подобию ваших мечтаний, заселите верными слугами и рабами – и вперед. Сделайте себя богом, пусть вам молятся, приносят жертвы, надеются во всем. Позвольте себе быть милосердным или жестоким по прихоти, зная, что все ваши деяния народ примет с благоговением. Что вам мешает?

Камеру наполняла тишина. Вязкое тягучее молчание пало между нами. Притихли стены, смолкли отзвуки эха. Только пульс, гулко бьющийся в висках.

– Вы боитесь, – продолжала я, стремясь высказаться, чтобы увероваться в своих подозрениях, – Боитесь бессмертия и вечности, заполненной одиночеством. Постоянно один, окруженный карикатурами на людей, без желаний, стремлений, надежд, верящих вам, слепо убежденных в вашей правоте. А как иногда не достает спора с равным, крика до хрипоты, до першения в горле, после которого каждый еще более понимает правильность своего пути. Дать людям самостоятельность, наделить мозгами, значит, не сегодня-завтра жди бунта.

– Как смеешь ты так легко все расставлять по полочкам, рассуждать обо мне, как будто я твой домашний песик, – перекидыш глухо огрызнулся, посчитав слова Хозяина за неуместное сравнение, но мужчина, не замечая его недовольства, гневно качнулся по направлению ко мне, сжимая кулаки. Его лицо, мягкое и доброе от природы, исказила гримаса ненависти, той самой жгучей ненависти, от которой темнеет в глазах, сводит скулы и перехватывает дыхание. Он готов был сейчас на все: убить меня по-настоящему, избить хлесткими ударами длинной аристократической длани, лишь бы я замолчала. А потом убедить себя в том, что ужасного и постыдного в своей правоте разговора не было. Я попятилась под натиском его презрения, понимая, что он не в себе от того, что я угадала его истинные побуждения. Похоже, опасность, угрожающую мне, ощутил и перекидыш. Со злобным рычанием он прыгнул между нами. Жемчужные глаза оборотня зловеще засветились в темноте подземелья, серая шерсть волка встала дыбом от предупреждающего рыка зверя.

– Ты, – в изумлении посмотрел Хозяин на своего бывшего преданного слугу, – Ты… предал меня?… Продался девчонке без рода и племени? Но почему?… Почему ты готов укусить руку, кормящую тебя?

Перекидыш коротко огрызнулся, но не сдвинулся с места, готовый до последней капли крови защищать меня.

– Ну хорошо, Дриана, этот раунд за тобой, но не рассчитывай, что тебе удастся выиграть схватку, – Хозяин с коротким, наводящим ужас смешком исчез, оставив меня в недоумении. На следующий день загадочные слова прояснились, увы, отнюдь не в лучшую для меня сторону.

Боль, боль превышающая все рамки и стандарты, терзающая каждую клеточку многострадального тела, разрывающая внутренности, не оставляющая ни на миг тебя в покое… Сны, наполненные кровью и убийствами. Предательство… предательство воздуха, отказывающегося наполнять истерзанные беззвучным криком легкие, воды, еще сильнее разжигающей жажду. Отчаяние… Осознание того, что ты – причина всех несчастий мира, ничтожество, возомнившее себя богом, судьей и творцом реальности. Одиночество, бездонная яма, на дне которой копошится малюсенький человечишко-червячок, ничтоже сумнящееся. Жизнь – искра, краткий миг мучений, и опять бездна молчания и темноты. Каждый час, каждую секунду отвечай на единственный вопрос: "Что ты такое, чтобы иметь право на надежду, любовь, счастье, покой?" Вновь и вновь признавайся себе, что ты ничтожество, о факте существования которого все позабудут в самый момент смерти. Я была одна, о боже, как долго я была одна в аду вопросов без ответов, дорог без конца, жизни без рождения, разлук без встреч. Хозяин почти превратил меня в полное подобие себя – ранимого циника, боящегося правды о себе и потому уничтожающего всех, кто может открыть ему глаза на самого себя. И в то же время, понимающего, что главный враг скрывается в тебе самом, готовый в любой момент проснуться и заявить права на владение твоим телом. Он показывал мне бросовую цену человеческой жизни – я училась беречь грошик, хоть и тысячную, но часть капитала. Я видела быстротечность любви и понимала, как дороги краткие моменты счастья. Хозяин проигрывал мне в убежденности, уверена, где-то в глубине души он жаждал ошибиться. Он добился только одного – ко мне пришло знание зыбкости окружающего мира. Я перестала доверять пальцам, запахам, глазам. Лишь сердце давало мне верный путь. Оно безошибочно указывало на фантомы и изобличало ложь. Но… уж слишком часто непонятный орган пронзала боль, не такая сильная, как терзающая мое тело, но безусловно реальная.