Битва с судьбой - [42]

Эх поле, раздольное поле, в котором видно на много миль вокруг. Можно ненавидеть тебя, предпочитая стройные ряды леса, можно презирать тебя, обидевшись на мнимую выдачу врагу, но вероятнее любить тебя за огромный простор вокруг, в котором странствующий путник остается один на один с небом и вечностью. Осенью ты стареешь, покрывшись желтизной умирающих трав, а позже обмываешь себя бессчетными струями слез природы-матери, надев скорбный саван вдовы, лишившейся любимого мужа-солнца. Зимой ты спокойно отдыхаешь, укрывшись теплым белоснежным пуховым платком, а весной расцветаешь миллиардами цветов, в каждом из которых словно заключена частичка твоей необъятной души. И только летом ты умиротворенно, колыхание твоих колосящихся нив подобно внезапной дрожи доброго и мягкого тела земли, из которого мы пришли и к которому в последний момент жизни прижмем усталую буйную голову.

Но сейчас поле просто грелось под лучами летнего светила, подставляя льющемуся жару бока, блестящие от обильной росы. Леон продолжительно рыскал, подобно голодному волку, среди тел безмятежно спящих людей, но поиски его увенчались успехом совсем в другом месте, где он не мог и предположить.

Эрик удобно расположился на краю оврага, меланхолически бросая камни в ручей, протекающий по его дну. Бросок – тишина, нарушаемая в конце-концов слабым "бультых", и еще бросок…

– Что ты творишь? – изумленно спросил Леон, наблюдая за этой, в высшей степени идиллической картиной.

– Размышляю, – флегматически отозвался Эрик, отправляя в недолгий полет очередной булыжник.

– Я понимаю, – сказал Леон, совсем ничего не понимая в занятии друга, – Послушай, я хотел бы с тобой поговорить насчет Дрианы.

– Я слушаю, – собеседник наконец-то соизволил взглянуть на атланта, – Что опять неладное с ней?

– Она странно себя ведет, – взвился Леон и неожиданно заинтересовался последними словами Эрика, – Почему опять? Кто-то уже жаловался на нее?

– Все, кому не лень добраться до меня, – бывший жрец Рина в упор пронзил отпрыска императора пылающим взором черных глаз, – Только жалобы от мужчин поступают впервые, а вот женщины мне плешь проели россказнями о ее поведении. Если им верить, то Дриана превратилась чуть ли не в особу легкого поведения.

– Это еще что, – ответил Леон, донельзя удивленный спокойствием друга, – Ты лучше послушай, с каким предложением она посетила меня нынешней ночью.

И атлант, задыхаясь от эмоций, пересказал товарищу суть недавнего разговора.

– Поздравляю, – резонно заметил Эрик, – По-моему, тебе надо радоваться, ты всегда был неравнодушен к Дриане.

– Так-то оно так, – не стал отрицать своей привязанности Леон, – Но как насчет элементарного приличия?

– С каких это пор ты превратился в столь рьяного поборника целомудрия, – не смог удержаться от злорадной ухмылки Эрик, – Но ладно, я попробую утихомирить ее.

– Сейчас же, – настоятельно попросил его атлант. Эрик собрался было отказаться, сославшись на неотложные дела в виде целой гряды камней, всем своим несчастным видом требующих немедленного купания в ручье. Но его прервал испуганный крик предмета их разговора. Друзья, не сговариваясь, бросились на помощь подруге совместных суровых странствий. А подбежав, не смогли удержать удивленного восклицания. Дриана боролась со своей кобылицей, ранее жившей с ней душа в душу. Луна гневно отбрыкивалась от девушки, судорожно хрипя. Харон повис на поводьях, пытаясь хоть как-то усмирить разбушевавшееся животное, а Дриана жалобно похныкивала, держась за ушибленное плечо.

– Ее надо зарезать, – кровожадно крикнула она, завидев Эрика с Леоном, – Сволочная кобылица совсем разум потеряла!

– Тихо, красавица, тихо, – принялся увещевать лошадь Леон, сделав знак Харону отойти, – Ну, иди ко мне, все хорошо.

Луна, покрытая клоками пены после неравной борьбы, без проблем далась в руки Леона с неодобрением и опаской поглядывая в сторону девушки.

– По-моему, с ней все в порядке, – констатировал атлант, отводя кобылицу на всякий случай подальше, – Что ты ей сделала, Дриана?

– Что я ей сделала? – задохнулась от возмущения девушка, – Да я просто попыталась ее оседлать, а эта гадина сбросила меня с себя, Харон свидетель.

Юноша в знак согласия кивнул головой и собственнически обнял Дриану за талию.

– Ладно уж, девочка моя, прогуляемся пешком, – предложил он ей, мимолетно шепнув что-то в ее ушко. Девушка стыдливо вспыхнула и многообещающе вздохнула, крепче прижимаясь к надежному мужскому плечу.

– Ты меня уговорил, шалунишка, – кокетливо улыбнулась она, исчезая с ним в высоких травах, напоследок кинув через плечо, – А сволочь все равно надо прикончить.

– Ну, что ты на это скажешь? – ехидно поинтересовался Леон, оглаживая Луну, абсолютно успокоившуюся после ухода Дрианы.

– Действительно, необычно, – согласился Эрик, хмуро что-то подсчитывающий в уме, – Ее не признала даже лошадь! И никогда Дриана не позволяла таких ругательств по отношению к Луне. Да она скорее руку бы себе отрубила, чем позволила поднять на нее хоть палец. Кобылица платила ей взаимностью. А сейчас… Не знаю, что и подумать.

– Тут и думать нечего, – рубанул с плеча атлант, – Дриану будто подменили в последнее время.