Битва под Конотопом - [6]

– А передовые сотни? Не знаешь ли, что с ними стало?

– Передовые Стрешнева? Ушли из под самого носа татар к Конотопу. Правда, добро побросали.

– То верные вести? – спросил Федор.

– Уж куда вернее. Конные донские казаки атаман Клина их видели. Ушли!

– Спасибо за добрые вести и наше освобождение. Вишь, дворянин, – Федор повернулся к Ржеву, – я же говорил тебе, что я счастливый.

– А ты кто такой? – сотник посмотрел на Ржева.

– Василий Ржев из полка дворянской кавалерии Шереметева.

– И как вас занесло сюда? Стремянной стрелец-белокафтанник, да дворянин из кавалерии Шереметева?

– Попались в степи людоловам. Наскочили прямо на их засаду.

– Поедете со мной. В лагере разберемся, что вы за птицы. Но если узнаю что вы беглые от своих частей, самолично повешу вас на первом же суку.

– Какой ты грозный сотник! – с вызовом ответил Павлу Василий Ржев. – Я дворянин!

И за такие слова могу и саблей ответить!

– Саблей? – вскипел сотник. – Саблей надо было татарам отвечать! Слабы с сабелькой-то против татарина в степи?

– Нас было всего двое против полусотни! И то Федор уложил троих татар.

– Да не ссорьтесь вы! – вмешался Мятелев. – Меня ждет сам воевода передового отряда Стрешнев. Отведи меня к нему и там узнаешь, кто такой Федька Мятелев. Да и за дворянина Ржева я головой могу поручиться. Видел его в бою с татарами.

– Хорошо, берите татарских коней и поедете со мной и моими людьми. Мы в ставку гетмана. И рядом с нами стоит стан воеводы Пожарского. Кстати я слышал, что и Стрешнев сейчас у князя Пожарского. И Львов там. Как раз и вас туда доставят.

Федор выбрал себе неказистого конька и с сожалением произнес:

– Снова не судьба ездить на арабском жеребце! Только захватил одного и вот на тебе – отняли! Теперь на нем снова татарский мурза ездит!

– А сам то ты его, где добыл, стрелец? – спросил Ржев, садясь в седло.

– У другого татарского мурзы.

– Тогда благодари бога, за то, что твоя голова цела….

Военный совет в стане воеводы князя Пожарского В стане русских войск слободской сотник предал их полковнику немецкого наемного полка фон Нейрату и попросил сопроводить до самого шатра воеводы Пожарского, где шел в это время военный совет.

Нейрат высокий и тощий немец в кирасе с золотой насечкой и ребристом шлеме, украшенном пышным плюмажем из страусовых перьев, внимательно осмотрел оборванных пленников.

– Wer ist? Фы кто ест? – спросил он строго. – Ласутчик гетман Выховки?

– Я из кавалерии Шереметева! А он относится со своим полком к войскам князя Львова! Василий Ржев мое имя! Какой я тебе лазутчик, кикимора заморская?!

– Я есть кикимора? Сейчас проферим кто ест кто!

Немец схватился за плеть, но Мятелев стал между ним и дворянином Ржевым:

– Не балуй! Опусти плеть-то! Не вишь мы только из плена вынулись? Веди нас к воеводе!

– Schwein! (*швайн – свинья Нем.) Немец выругался, но плеть опустил. Мало ли что за люди. С этими русскими всегда так, сунешься – потом глотку перегрызут.

Он пошел вперед, жестом указав своим людям, крепко охранять пленных – мало ли на какую хитрость могу пойти татары и казаки гетмана Выговского. Только вчера ему довелось самолично вздернуть пятерых лазутчиков, что разнюхивали численность русской армии.

Фон Нейрат провел их по всему лагерю и мимо пушечного обоза они вышли к большому роскошному шатру самого главного воеводы Пожарского.

– Warten! Подождите здес! После фоенный совфет я скажу про фас веофоде! – сообщил немец. – Но никута не хоитить. Здес! Понимайт? Иначе смерт!

– Понимаем, никуда не денемся.

В шатре военный совет уже заканчивался. Большой воевода боярин и князь Семен Романович Пожарский заслушал донесения о войсках хана и вместе с воеводами выработал план действий на ближайшие сутки.

Высокий и грузный с широкой окладистой, черной как смоль бородой, воевода сидел в центре шатра и смотрел на своих командиров. На боярине был красного цвета парчовый кафтан. На отороченной горностаем шапке сверкал большой рубин. Воевода держал в руках драгоценную саклю подарок царя.

Князь Семен был горд и самолюбив. Человек из знатнейшего на Руси рода, восходящего к династии Рюриковичей, двоюродный племянник знаменитого победителя поляков князя Дмитрия Пожарского, он мечтал о большой славе. Он уже давно мечтал себя показать в настоящем деле.

– Основные силы хана, как доложили мои разведчики, хотят нас отрезать от основных сил князя воеводы Трубецкого под Конотопом, – сообщил молодой князь Львов. – Уже завтра-послезавтра они подойдут к городу. У хана больше 30 тысяч войска.

– А у нас всего 10 тысяч! – проговорил воевода Стрешнев.

– А к хану подойдут еще 25 тысяч казаков Выговского и 4 тысячи войска гетмана Анжея Потоцкого. А у того полторы тысячи только панцирной крылатой конницы, – проговорил полковник Улебин. – Нужно соединиться с главными силами князя Трубецкого.

– Соединиться? – князь Семен Пожарский с вызовом посмотрел на пожилого полковника.

– Мне стать под него?

Пожарский знал, что если так произойдет, то вся слава победы достанется Трубецкому. Он тогда получит только жалкие крохи со стола победителя.

– Да, князь. Не время сейчас местами чиниться. Ввязываться в бой с превосходящими силами нам невыгодно. Стоит ждать и оттягивать сражение сколь можно. Выговский пока силен. Но скоро многие в Украине восстанут против него, – проговорил Улебин.