Битва на Неве - [2]
— Ступай, — сказал князь.
— Но что передать моему господину? — усмехнулся швед.
— Ступай, — повторил Александр. — Биргеру я сам ответ пошлю.
Сторожевая застава Пелгусия зорко следила за шведами, расположившимися на невском берегу. Еще до прибытия посланца Биргера, передавшего князю надменный вызов, все знал Александр Ярославич об огромном войске пришельцев. Обо всем донесли дозорные: и сколько кораблей пришло, и какая сила на них, и в каком месте шведы свой лагерь разбили.
— Ну что ж, — отошел от окна князь, — встретим незваных гостей как надобно.
И стал он думать, как ему одолеть Биргера.
Дружина у него крепкая, да числом не сравнишь ее со шведским войском. Но если напасть на Биргера неожиданно, пока его рыцари отдыхают, пока не двинулись шведы в поход на Новгород?
— Позвать ко мне воевод! — приказал Александр.
И стал князь держать военный совет. Решено было идти на врага немедленно: лишь быстротой и внезапностью можно одолеть неприятеля.
В полдень 15 июля 1240 года, когда шведские рыцари, только что пообедав, скрылись от жаркого солнца в шатрах, Александр Ярославич напал на вражеский лагерь.
Охрана растерялась в первый миг. Что за конница? Откуда?
А русская дружина неслась без крика, без свиста. Лишь нарастал гул, лишь тряслась земля. Ураганным ветром налетела конница. Заплясали в руках мечи, повалились на землю сраженные рыцари.
Князь Александр бился в первых рядах. Молод он был, горяч и ростом не обижен. Двадцать второй год шел ему в ту пору.
Но не только силой славился Александр. Еще на военном совете предложил он воеводам вот какой план. Пока дружина будет сражаться со шведами в лагере, пешие ополченцы и несколько конных отрядов нападут на корабли. Тогда главное войско Биргера будет отрезано от Невы и своих кораблей.
Так оно и вышло. Александр Ярославич еще не успел прорваться к золотому шатру, чтобы схватиться в поединке с самим Биргером, а на берегу уже зазвенели мечи.
Первый корабль захватил Пелгусий со своими людьми. Шведов на его борту было мало, и стычка длилась недолго. Отбитый корабль сразу подожгли. Загорелся он, запылал пламенем. Три корабля захватил и поджег отряд новгородца Миши.
Разыгрались бои и возле других кораблей. Повсюду новгородцы начали теснить неприятеля.
— На помощь! — кричали корабельные.
Но помощи так и не дождались.
А князь Александр пробивался к золотому шатру Биргера.
— Выходи, Биргер! — закричал он и увидел, как рыцари расступились.
Шведский военачальник тоже хотел помериться силами с Александром. Биргер сидел верхом на вороном коне, прикрытом голубой попоной, и сжимал в руке тяжелый меч.
У князя Александра Ярославича конь был гнедой в нарядной дорогой сбруе.
Противники двинулись один на другого, сшиблись. Полетели искры от ударов мечей.
Оба воина были ловки и ратному искусству хорошо обучены. Да тяжелые доспехи на Биргере сковывали его, поэтому князь был подвижнее, легче уходил от ударов шведа.
Поединок разгорелся ярый, да ни русский, ни швед не могли одолеть друг друга в схватке.
Но вот княжеский ловчий Яков протянул Александру Ярославичу копье, и князь неуловимым движением ткнул Биргера снизу вверх.
Швед не успел отразить удара, и копье князя скользнуло по скуле Биргера. Вздрогнул швед, кровь побежала с рассеченной щеки.
— Ай да князь! — закричал Яков. — Добавь ему еще разок, да покрепче.
Плотно окружили своего военачальника рыцари. Под ударом Александра упал один из них, но достать Биргера князь уже не смог. Шведа с трудом спасли оруженосцы и слуги.
Победа князя в поединке воодушевила русских. Будто с новыми силами ринулись они в сечу.
Тем временем рухнул наземь золотой шатер. Это дружинник Савва подрубил его топором. В страхе попятились шведы. А тут еще увидели они позади себя дым — догадались, что горят корабли… Ужас охватил рыцарей. Бросились они сломя голову к реке — может, не все корабли подожжены, может, еще остался путь к спасению?
Много незваных гостей было порублено на берегу.
Новгородец Гаврила Олексич, преследуя епископа, на коне верхом ворвался на корабль — шведы даже сходни не успели скинуть, а Гаврила одного свалил, другого. Вот и епископ упал, сраженный мечом Олексича. Окружили враги дружинника, прижали к борту, сбросили вместе с конем в воду. Гаврила на берег выбрался — и опять в бой, в самую гущу.
Без устали дрались и князь, и дружина, и пешие русские ратники. Паника охватила шведов, побежали они в страхе, бросая оружие.
С отчаянным упорством лезли захватчики на корабли, срывались, свирепо отталкивали друг друга и вновь хватались за спасительные борта онемевшими руками. Кто-то, раненный в руку, уцепился ногами, кто-то вонзал в край борта зубы! Кто-то потеряв человеческое лицо, выл, вытаращив глаза, как дикий зверь.
Лишь нескольким кораблям удалось отчалить. На одном из них спасся и Биргер.
Вместо ключей от Новгорода и награбленного добра, повез он назад жалкие остатки своего войска. Многие знатные рыцари погибли, застигнутые врасплох, в своих шатрах и в схватке с русскими воинами. Были брошены на русской земле и лагерь, и обоз, и раненые.
А на лице Биргера горела «печать» новгородского князя, та печать, которую Александр поставил своим острым копьем. Рана разболелась, да не сравнить было ту боль с тяжестью, что давила душу побежденного военачальника.
