Битва Деревьев - [10]

Внутрь ворвалась высокая эльфийка в длинной подпоясанной рубахе, с плачущим младенцем на руках, следом сунулся доир-охранник, тут же мимо него протиснулись юница, древняя старуха, за ними — трое солдат.

— Вы кто такие… — начала Лана, но Ирма, чье лицо пылало от гнева, перебила ее:

— Этот агач спас всех нас! Что вы делаете? Вы все! Нас бы захватили мертвоживые, но он…

В шатре стало темнее. С того самого мига, как темно-синий меч оказался у шеи железнодеревщика, зрачки Эльханта ни разу не шевельнулись — он не смотрел ни на кого в частности, взгляд был направлен между фигурами, так, чтобы в поле зрения оставались все присутствующие. Но теперь Септанта моргнул и посмотрел на вход.

Вошедшие последними солдаты пятились. Эльфийки испуганно загомонили, отступая в стороны: раздвигая шкуры, в шатер протискивался кто-то огромный, темно-серого цвета, покрытый сеткой тончайших извивающихся трешин, обладатель головы, напоминающей жбан неправильной формы, и плеч, будто сложенных из гладких булыг.

Чудище целиком вошло в шатер, шкуры позади него качнулись и упали на свое место. Ноги-столбы заканчивались массивными глиняными ступнями. Глиняные руки висели по бокам бочкообразного тела. Эльхант моргнул еще раз и, приняв к сведению, что в шатре объявилось новое существо, вновь устремил взгляд между фигурами тех, кто стоял перед ним. От отца агач слышал про таких созданий, хотя и отец его никогда не видел големов.

— Кучек, убей его! — выкрикнула Лана.

Глаза голема напоминали черные дырки в глиняной поверхности, рот — короткую горизонтальную трещину, ушей не было вовсе. Тем не менее он видел, что происходит, слышал все, что звучит вокруг, и мог говорить. Трещина расширилась, глина вокруг нее сморщилась, и скрипучий голос, напоминающий звук, какой издает кремень, если им сильно потереть о каменную глыбу, молвил:

— Хозяин?

Лана уже собралась повторить приказ, но Монфор Билал властно поднял руку, и амазонка не сказала ни слова.

— Вы можете подтвердить слова этой саилы? — обратился воевода к солдатам.

Они переминались с ноги на ногу, чесали затылки и растерянно хмурились.

— Ага, — сказал наконец один, низкорослый, широкоплечий и кривоногий. — Так и есть. Мы убегали, а этот… остановил нас. И потом ешо старшой наш, Брог, — тож приказал. На мосту это. За нами ж бабы шли с детями, старики, селяне… Если бы мы там на мосту не стали, их бы всех укокошили, а так выходит… Ну, много наших полегло, токмо я вот убежал, ужо когда шкелеты поперли, да еще некоторые сбегли, остальных поубивали. Но крестьяне… они да, они спаслися.

Из-под кустистых бровей Билал поглядел на Лану, на застывшего Эльханта и его пленника.

— А он… — воевода ткнул толстым пальцем в железнодеревщика. — Как с ним дело было?

Солдат развел руками:

— Так што же… Сид хотел дальше ехать. И када кедр, дикарь этот, нас стал останавливать, сид его прям с коняки ногой в плечо пиханул. Тогда уж кедр его наземь грохнул, сам на коняку влез, прям стал у ей на спине и давай нас того… стыдить. После и Брог тож… ну, мы и остались там.

Несколько мгновений в шатре стояла тишина, даже ребенок, хнычущий на руках Ирмы, затих, лишь тяжело дышала переполненная яростью Лана. Эльхант убрал меч с шеи пленника, шагнул назад, пригнувшись и подхватив ножны, перекинул ремень через плечо и выпрямился, почти прижавшись спиной к шкурам шатра — все это одним плавным, длинным движением.

Железнодеревщик пошатнулся, положив ладонь на шею, громко сглотнул.

— Риг… — начал он севшим голосом, поворачиваясь к Монфору Билалу.

— Умолкни, Амарген. Я не риг, ты знаешь, не величай меня так. Ты, твои соплеменники, купили цену чести тех, кто поселился у стен Аргоса. Значит, они были под вашей защитой. Этот агач лишь помог вам выполнить ваш долг, не так ли? Выйти всем из шатра. — Билал кивнул куллу с доиром, затем обратился к Ирме: — И ты иди, саила. Больше никто не тронет кедра.

Железнодеревщик еле слышно выругался, схватив со стола шлем, зашагал к выходу. Доир-охранник — штаны его на правом колене потемнели от крови — и кулл шагнули в разные стороны. Взметнулись шкуры, силуэт мелькнул на фоне дневного света и исчез. Остальные потянулись следом, и вскоре в шатре не осталось никого, кроме Монфора Билала, его дочери, Эльханта и неподвижного голема.

И как только шкуры упали, амазонка, рыча, сорвалась с места.

— Лана, нет… — начал воевода.

Эльхант, успевший спрятать кэлгор в ножны, отпрянул, вжавшись спиной в шкуры и разведя руки в стороны. Кончик меча пронесся перед его лицом. Он быстро шагнул в сторону, повернулся — оружие чуть не зацепило плечо, но Лана вновь промахнулась. Сеп-танта отскочил, семеня, уходя от ударов, пригнулся, отскочил за столб — амазонка устремилась вокруг стола, и тогда агач перекатился через него, встав на том месте, где она была только что. Не обнажая кэлгора, Эльхант стоял вполоборота к Лане, искоса наблюдая за ней, готовый либо вновь перескочить через стол, либо побежать в обход, если она попытается повторить его маневр.

— Лана, это смешно! — рявкнул Билал. — Прекрати.

Она остановилась, сверкающими глазами глядя на Эльханта.

— Как ты посмел? — прошипела амазонка. — Как посмел обнажать клинок при воеводе?!